Книга Лекарь Империи 3, страница 112 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

— Так что работай, Борисова. Работай. Но учти. Как только из-за тебя кто-нибудь из пациентов реально отъедет в морг, я тебя уволю в ту же секунду. И можешь потом жаловаться хоть самому Императору. Мне будет плевать.

Борисова лишь дерзко усмехнулась.

— Не дождетесь, Игорь Степанович.

Эта война была только в самом начале.

— Так, раз все в сборе, — Шаповалов с шумом хлопнул ладонями по столу, игнорируя повисшее в воздухе напряжение. — К делу. Величко — на тебе сегодня все послеоперационные палаты. Проверишь швы, дренажи, назначения. Фролов — в приемный покой, там с утра завал. Борисова, — он сделал короткую, но многозначительную паузу, — пойдешь ассистировать Киселеву на плановую грыжу. Троакар подержишь, камеру посветишь. Шаг влево, шаг вправо без его приказа — пеняй на себя. Разумовский, ты останься. Все остальные — марш работать.

Ординаторы молча разошлись, оставив нас вдвоем. ❗Я стоял, сцепив руки за спиной, и чувствовал, как внутри все клокочет от ярости.

Больше всего в жизни я ненавидел несправедливость. А то, что произошло сейчас, было ее концентрированным воплощением.

Было преступление. Был виновный. Но система почему-то решила, что проще сделать вид, будто ничего не было.

— Присядь, Илья, — Шаповалов указал на стул напротив себя. Голос его был на удивление спокойным. — Я понимаю, тебя сейчас рвет на части. Меня, если честно, тоже. Но с этим, увы, придется смириться. Так бывает. И, если быть до конца честным, у инквизиции действительно нет против нее прямых доказательств. А твоя уверенность, при всем моем к тебе уважении, может быть и ошибочной.

— Я не ошибаюсь, — твердо сказал я. — Я знаю, что это была она.

— Верю, — неожиданно кивнул он. — Но нашу веру к делу не пришьешь. Так что брось. Закрыли тему. Лучше скажи, как дела во Владимире? Хвастайся рангом.

Я молча достал из кармана халата твердую, темно-синюю папку с гербовым тиснением Гильдии. Не говоря ни слова, я открыл ее и положил перед ним на стол. Там, на плотной гербовой бумаге, каллиграфическим почерком было выведено мое имя, а под ним — новое, долгожданное слово: «Подмастерье».

Шаповалов взял диплом в руки. Я видел, как он внимательно, почти придирчиво, рассмотрел печать, проверил подписи. Несколько секунд он молча смотрел на документ, а потом на его лице промелькнула редкая, почти незаметная, но искренняя улыбка.

— Ну, наконец-то, — он с удовлетворением кивнул. — А то стыдно было, такой специалист — и в адептах ходит. Поздравляю. Теперь, подмастерье Разумовский, ты совершенно официально будешь моим первым ассистентом на операциях. Я давно этого ждал. Кстати… — он хитро прищурился, — там еще слухи ходят про какую-то историю с бароном фон Штальбергом. Говорят, ты его чуть ли не при смерти из полицейского участка вытащил. Что там было?

Я удивился.

— А вы откуда его знаете?

— Да встречались пару раз, — он отмахнулся. — Он со своим здоровьем даже до нашего Мурома доезжал года три назад. Попал к Гогиберидзе в терапию. Тот его неделю обследовал, но так ничего толком и не нашел. Списал все на нервы.

— А вы как узнали о том, что случилось сейчас? Во Владимире?