Онлайн книга «Лекарь Империи 4»
|
Операционная медсестра испуганно ахнула, чуть не уронив лоток с инструментами. Некрасов застыл с коагулятором в руке, его глаза были пустыми. Кобрук, стоявшая в дверях, побледнела так, что стала похожа на собственную тень. Вот и дооперировался. Чистая, плановая операция за пять минут превратилась в экстренную, многочасовую борьбу с разлитым каловым перитонитом. Сепсис. Шок. И очень высокий шанс летального исхода. * * * Дверь захлопнулась. Славик остался стоять посреди ординаторской в полном оцепенении, не в силах поверить в то, что только что произошло. Он провалил испытание, но выиграл войну, в которой даже не участвовал. Когда тяжелая дверь за Киселевым захлопнулась, в ординаторской повисла такая густая, звенящая тишина, что, казалось, можно было услышать, как пылинки оседают на пол. — Вот сука! — не сдержавшись, прошипела Борисова, и ее красивое лицо исказилось от бессильной ярости. — Алина! — одернул ее Шаповалов, но без особого энтузиазма. Он и сам был взбешен до предела. Славик стоял посреди комнаты, ошарашенный, оглушенный, не в силах поверить в произошедшее. Получается, его сокрушительный провал обернулся… немыслимой удачей? Он остается в хирургии, а победители, те, кто только что смотрел на него свысока, отправляются в окопы первички? Что за? Крылов, с невинным, почти ангельским видом, подошел к Шаповалову. — Игорь Степанович, так когда мне приступать к своим обязанностям? И с кем я буду работать в паре? Шаповалов медленно поднял на него тяжелый, полный презрения взгляд. — Приступайте хоть сейчас, коллега. Идите к сестрам, они выдадут вам судно. У нас в четвертой палате лежит Зинаида Прохоровна, дама весьма требовательная. Она любит молодых и энергичных. «В смысле — любит гонять до седьмого пота и унижать» — мгновенно расшифровал скрытый смысл Славик, вспоминая больничные байки о вредной старухе. Крылов непонимающе моргнул. — Игорь Степанович, кажется, вы не поняли. Я — хирург. — О, я все прекрасно понял! — рявкнул Шаповалов, с грохотом бросая на стол толстую историю болезни. — Ты — стукач. А стукачей у нас не любят. Пациент Кадыров, палата пятьсот сорок восемь. Тяжелый послеоперационный панкреонекроз. Ваш. Лично. Докладывать мне о состоянии каждые два часа. — А вы, — Шаповалов повернулся к своим ординаторам, — чего встали? Марш в первичку. И чтоб без разговоров! Борисова, Величко и Фролов нехотя потянулись к выходу, как осужденные на каторгу. — Это все ты виноват! — шипела Борисова, толкая Фролова в плечо. — Надо было спорить с Киселевым, а не сидеть засунув язык! Ты, бездарь! — А я тут при чем? — огрызнулся тот, но в голосе его не было уверенности. Славик смотрел им вслед и все еще не мог поверить в такой дикий, нелогичный, но такой желанный поворот судьбы. Вместо сокрушительного поражения — неожиданная, незаслуженная победа. Правда, он понимал, что она временная — ординаторы вернутся. Но пока… — Муравьев! — окликнул его Шаповалов. — Чего стоишь, как истукан? Иди готовься к обходу со мной. Раз уж остался — будешь работать! — Есть! — Славик вытянулся по струнке, чувствуя, как по телу разливается горячая волна восторга. Выходя из ординаторской вслед за Шаповаловым, он услышал, как Крылов вполголоса, прикрывая трубку телефона ладонью, говорил кому-то: |