Книга Лекарь Империи 4, страница 64 – Сергей Карелин, Александр Лиманский

— Не отвлекайся, — посоветовал я, быстро натягивая стерильный зеленый хирургический костюм. — Сейчас начнется самое интересное.

— Я готов, — он мгновенно стал серьезным. — Что за операция предстоит?

— Лапароскопическое удаление вненадпочечниковой феохромоцитомы, — коротко проинструктировал я, завязывая тесемки на маске. — Опухоль расположена забрюшинно, рядом с бифуркацией аорты.

— Весело, — Артем едва заметно поморщился. Он прекрасно понимал, что одно неверное движение рядом с главным сосудом тела — и пациент умрет на столе за пару минут. — И наверняка она активная?

— Более чем. Адреналин выбрасывает неконтролируемо. Так что будь готов к кризам. Самым жестким.

Мы вышли из раздевалки и направились по короткому коридору к операционной. Шипа бесшумно летела рядом, разглядывая блестящую сталь каталок и матовые плафоны светильников.

Операционная встретила нас ослепительно ярким светом и густой, напряженной тишиной. Операционная бригада уже была в сборе — две операционные сестры, молодой лекарь-ассистент и сам магистр Харламов.

Он уже облачился в стерильную одежду и с непроницаемым лицом демонстративно встал на место первого ассистента.

Атмосфера была ледяной. Никто не произнес ни слова приветствия. Они смотрели на нас как на чужаков, узурпаторов, вторгшихся на их священную территорию.

Артем, проигнорировав враждебность, деловито прошел к своему рабочему месту.

Он уже получил все необходимые данные, и теперь его внимание было полностью поглощено подготовкой. С профессиональной дотошностью он проверял наркозный аппарат, контуры, дозировки в шприцевых насосах.

Барона в этот момент уже аккуратно перекладывали с каталки на операционный стол.

— Илья, я готов к индукции, — доложил он, когда все было подключено.

Я кивнул.

— Начинаем, — скомандовал я, и этот приказ относился ко всей бригаде.

Артем наклонился к барону.

— Ваше сиятельство, сейчас вы почувствуете легкое головокружение, а потом просто уснете. Считайте до десяти.

Он начал медленно вводить препараты в центральный венозный катетер. Одновременно с этим я увидел, как его свободная рука легла на предплечье барона, и от нее пошла едва заметная, мягкая, успокаивающая волна «Искры».

Он не просто «усыплял» пациента химией. Он магически стабилизировал его гемодинамику, успокаивал сосуды, готовил их к предстоящему стрессу, делая вхождение в наркоз максимально плавным и контролируемым.

Через несколько секунд глаза барона безмятежно закрылись. Его напряженное тело полностью расслабилось.

— Пациент готов, — доложил Артем, возвращаясь к своим мониторам.

Я подошел к столу, вставая на место ведущего лекаря-хирурга.

— Троакар для оптики.

Операционная сестра с каменным лицом подала мне инструмент. Харламов стоял рядом, как статуя, демонстративно глядя куда-то в сторону.

Я сделал первый небольшой прокол кожи ниже пупка, уверенным движением ввел троакар и подключил к нему камеру. На большом мониторе над столом тут же появилось увеличенное, четкое изображение брюшной полости.

— Зажим Бэбкока, — попросил я, не отрывая взгляда от экрана.

Пауза. Харламов не двигался. В операционной повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь мерным писком кардиомонитора.

— Магистр Харламов, зажим Бэбкока, — повторил я, на этот раз совершенно спокойно и отчетливо.