Онлайн книга «Картина Черного человека»
|
— Слушай, вот только не надо этого… не надо на меня всех собак вешать. Ничего я не давал, ее без меня на выставку отобрали. Понравилась она, понимаешь, устроителям выставки, да тут еще Констанция подсуетилась… вот я и приехал, чтобы проследить, как бы чего не вышло. Сперва хотел просто спрятать картину, но, когда пришел сюда, увидел, что этот номер не пройдет. — Почему? — Потому что ее выбрали «лицом» выставки, поместили и на обложку буклета, и на афишу… Бабулька наша вся в счастье… Глеб показал мне большую афишу, выставленную перед входом на выставку. На ней была репродукция картины — тихий петербургский переулок, красивый дореволюционный дом… ничего общего с тем лесным пейзажем, который видела я. Но раз Глеб говорит, что это та самая картина, значит, так оно и есть… Возле афиши стояло нечто. Это чудо было в длинном платье с разрезом на боку и в шляпке с вуалью, а сверху на шляпке… вот вы не поверите, но там было самое настоящее птичье гнездо, и искусственная птичка сидела на искусственных яичках. Лицо этого создания светилось от счастья. — Это кошмар моей жизни, — скорбно сказал Глеб, перехватив мой взгляд. — Это и есть Констанция Теодоровна. — Круто! Что же теперь делать? — С ней уже ничего не сделаешь… да, а ты-то сюда зачем приехала? Я ответила уклончиво — не хотелось рассказывать ему о письмах Карины и обо всем, что я сегодня узнала. Я еще сама не поняла, как к этому относиться. — Ладно, пойдем уже на выставку, посмотрим, что там творится! Может, как-нибудь обойдется… Мы прошли в выставочный зал. По стенам были развешаны скромные городские пейзажи — набережные каналов, мосты и мостики, дворы-колодцы, мрачные дома с брандмауэрами… в общем, характерные виды Петербурга. На самом видном месте, прямо напротив входа, висела та самая картина, из-за которой приехал сюда Глеб. И пока перед ней не валялись жертвы инфарктов и инсультов. Людей на выставке вообще было немного, однако посреди зала толкались, поглядывая на часы, несколько представителей прессы. Они явно чего-то ждали. — Глебушка! — встрепенулась одна из них. — Рада тебя видеть, как поживаешь? — и чмокнула его в щеку. Глеб пробормотал что-то и попытался отойти, но она не отпустила, а спросила, как Алиса. Вот значит, как! Она, стало быть, у него и дома была! Очень мне она не понравилась, противная такая, и лет, небось, уже сорок… Тут эта баба заметила меня и малость поскучнела. Глеб спросил, чего все ждут. — Да вот с минуты на минуту должен приехать Романецкий. Услышав эту фамилию, я напряглась. Глебу же она ничего не говорила, и он переспросил: — Романецкий? А кто это такой? Корреспондентка усмехнулась: — Вот сейчас эту фамилию уже забыли, а когда-то его прочили в большие начальники, чуть ли не в губернаторы. Но потом он прокололся на чем-то и большой карьеры не сделал. Сидит сейчас на второстепенных ролях в Управлении культуры, дожидается, когда отправят на пенсию. Ну, вот прислали открыть эту выставку… Тут в дверях послышался какой-то шум, и в зал вошел пожилой мужчина со следами былой значительности. Я вглядывалась в его лицо, безуспешно пытаясь найти в нем какие-то знакомые черты… Хотя… было в нем прежнее выражение самодовольства. А в остальном… старый, обрюзгший, жалкий человечишка. Очень противный. |