Книга Всевидящее око фараона, страница 103 – Юлия Алейникова

Но хуже всех приходилось Анечке. У мужчин была отдушина, их работа, дела, они каждый день уходили из дома, общались с людьми, у них были свои интересы, а она? Она была невероятно, абсолютно одинока. У нее не имелось подруг, даже просто знакомых, с которыми можно хотя бы поговорить, хотя бы о погоде. Ей не с кем было поделиться своими переживаниями, страхами, болью. Отец ничего не замечал вокруг себя, жил в собственном придуманном мире. Муж иногда проявлял к ней интерес и внимание, но почти всегда был в скверном расположении духа, и Анечка винила в этом исключительно себя. Он не хотел ехать в Россию и сделал это только из любви к ней. Отец обещал им прекрасные условия, а что получили они, отказавшись от всего в Париже, отказавшись от устроенной благополучной жизни, от карьерных перспектив Федора? Она готова была терпеть, но муж… Анечка чувствовала свою бесконечную вину перед ним.

Умерла Анечка восемнадцатого марта, так же тихо, как и жила.

Началось все с обычной простуды. Идя на рынок, Анечка промочила ноги, к вечеру ее стало подзнабливать, а ночью начался жар. Волей судьбы Федор сумел разыскать в Ленинграде знакомого доктора, того самого, что лечил его в детстве от кори и пользовал всю их семью, — Ивана Карловича Эйснера. Старик с семьей проживал в своей старой квартире в Ковенском переулке, и, стоя у Анечкиной постели, Иван Карлович только вздыхал и пожимал плечами.

— Организм очень слаб, совершенно обессилен. Она не хочет бороться. Невозможно помочь пациенту, если он сам себе не помогает. Ей нужны витамины, силы, нужно купить хотя бы меда.

Федор занял денег на работе, купил на рынке мед, малину, клюкву, он кормил Анечку с ложечки, как маленькую, не спал возле нее ночами, делал компрессы, он готов был на все. Но Анечка умерла. Умерла тихо, под утро, словно уснула, когда Федор задремал на стуле возле ее кровати.

Когда он понял, что случилось, он завыл от тоски и отчаяния, как дикий зверь. Судьба отняла у него самое дорогое, единственное, что у него оставалось, любимую жену, самого близкого, родного человека на свете. Говорят, что мужчины не плачут. Федор плакал, плакал долго, до изнеможения, держась за холодную неживую тонкую ладошку. Потом он достал из ящика стола «Око» — он давно уже убрал его в стол и не вспоминал о нем несколько месяцев и вдруг вспомнил. Он тряс его, вопрошая, как это могло случиться, почему, почему его не предупредили, почему не спасли, не помешали. Это было похоже на сумасшествие. Потом он швырнул артефакт в угол. «Око» ударилось об пол, об стену, но на нем не появилось даже царапины, оно все так же матово сияло, было все так же безупречно холодно и мертво. Федор поднял его и со злостью зашвырнул в ящик стола.