Книга Потерянная рукопись Глинки, страница 60 – Людмила Горелик

– Когда гражданка Леонова попросила вас помочь идентифицировать рукопись? – спросил Полуэктов.

– Нынешней весной, – слегка помедлив, ответил концертмейстер. – В апреле примерно.

– Вы возили рукопись в Москву?

Он опять немного помедлил, но ответил четко.

– Да, я ездил по своим делам и заодно узнал про Дашины ноты. Даша дала мне рукопись, я там поработал в архиве. Потом вернул, конечно, раритет хозяйке. Уже в Смоленске. Автограф на нотах оказался принадлежащим хормейстеру Николаю Дмитриевичу Беру. Он изучал фольклор, многое записывал от носителей фольклорной музыки. Эту запись сделал, видимо, под впечатлением посещения цыганского табора. Там цыганские напевы. Что интересно, они обработаны профессионально. Рукопись показывает, что Бер был не только собирателем народных мелодий, но и обработчиком. Ноты эти, я бы сказал, – фантазия на тему цыганских песен.

– Если ноты столетней давности – это раритет? Велика ли их рыночная стоимость?

Свидетель слегка задумался.

– Бер малоизвестен. Его знают как собирателя, да еще он хормейстером у Тенишевой служил. Его деятельность лишь знатокам да краеведам интересна. Но время отдаленное – самый конец девятнадцатого века. Думаю, музей или собиратели старины могли бы купить эти ноты за тридцать или даже сорок тысяч.

– Вы весной и вернули хозяйке ноты?

– Да. В мае.

– А почему же звонили ей за день до смерти?

Потапов при этом вопросе так и впился взглядом в свидетеля. Однако тот оставался спокойным.

– Это не по поводу нот. Уже не про ноты говорили. Мы после истории с идентификацией остались с Дашей хорошими знакомыми. Смоленск – не слишком большой город, так что встречались и на музыкальных мероприятиях, и на улице случайно. Очень часто при встречах останавливались, обменивались новостями. Так что я был в курсе, что Даша хотела бы взять ученика. Ей мать присылала деньги, но, конечно, денег всегда не хватает, тем более молодой девушке. По этому поводу я ей и звонил: почему не помочь хорошему человеку? – Он улыбнулся. Улыбка была приятная, открытая.

– Какого ученика? – удивился майор. – Она ж сама еще училась!

– Одно другому не мешает, – пожал плечами Борисов. – Многие студенты музучилища подрабатывают, обучая детей музыке. Я уже давно зарабатываю в качестве концертмейстера, а тоже иногда беру частных учеников – зарплата у музыкантов небольшая. И я пообещал Даше, что подкину ученика, если случай представится. По этому поводу и звонил. Как раз такая возможность возникла: я себе уже набрал двоих, больше мне не надо – ведь есть постоянная работа в филармонии. А тут еще одного ученика предложили. Я хотел Даше помочь.

– А домой вы к ней после звонка ходили?

Свидетель посмотрел на майора с удивлением.

– Нет, просто по телефону сказал, что есть возможность взять ученика. Тут встречи не требуется.

Впечатление свидетель произвел хорошее, но все ж, когда он ушел, Полуэктов и Потапов недовольно переглянулись: только время потратили. Практически Борисов лишь подтвердил уже известное. И главное – вряд ли тридцать-сорок тысяч от продажи нот могут служить мотивом убийства. Третий день расследования, а даже мотив непонятен!