Книга Золотой идол викингов, страница 48 – Людмила Горелик

Владимир Петрович Иванов был в жизни Шлоссера всегда, начиная с детских лет, проведенных в Берлине. Это был близкий друг его родителей, немецких коммунистов. С приходом к власти в Германии фашистов Владимир Петрович куда-то исчез, родители, отвечая на вопросы ребенка, сказали, что уехал к себе на родину, в Советский Союз.

Его деятельность была непонятна, о связанной с ней тайне Карл стал догадываться только в Москве. Это Владимир Петрович переправил его в СССР. Он часто навещал Карла в детдоме. О гибели родителей ему тоже рассказал Иванов.

Когда его выпустили в 1943-м уже через неделю, было очевидно, что это результат заступничества Владимира Петровича. Он по-прежнему не знал, какую должность занимает его старший друг и покровитель, но догадывался о ее секретности, о связи старшего друга с антифашистским подпольем в Германии.

Выйдя на свободу, Карл уехал в Смоленск – отстраивать разрушенный город. Вскоре его вызвали в НКВД и вручили достаточно солидную сумму: «Владимир Петрович Иванов оставил тебе», – сказали ему. И он догадался, что друга больше нет в живых.

С помощью этого небольшого наследства, а также подрабатывая переводами, Шлоссер жил во время учебы в пединституте в общежитии, а с 1948 года, поступив на работу учителя в школе, снял угол у хозяев деревянного окраинного домика…

И вот теперь, когда к нему пришли с обыском, он расстроился, однако почему-то не испугался.

Обыскивали не только его комнату-закуток, но весь дом, даже на чердак лазили. Хозяева, сильно бледные, сидели в углу, хозяйка обнимала детей. Не нашли и не забрали ничего, только Шлоссера увели.

Когда на первом же допросе его стали расспрашивать о том, зачем он ездил так рано по утрам в Гнездово – Шлоссер сказал правду, но не всю. Он рассказал, что увлечен археологией, что начал самостоятельные раскопки…

Только о том, что был там не один, не сказал. Ну, и о найденном артефакте тоже – иначе пришлось бы назвать Стеллу, хранительницу статуэтки.

В археологическую цель раскопок никто не поверил. Его сильно били. Обвинение было предъявлено страшное: шпионаж в пользу Германии.

Шлоссер плохо переносил боль. На третьем допросе он сознался: да, он задумал подкоп. С целью хищения документов.

После этого легче не стало. От него добивались имен сообщников, и однажды, будучи в полубессознательном состоянии, он назвал Сергея Воробьева. Стеллу не назвал.

Уже через неделю им устроили очную ставку. Сергей тоже был сильно избит, с потухшими глазами. На Карла Ивановича он смотрел растерянно, недоумевающе.

– Да, мы вдвоем пытались сделать подкоп. Я был инициатором, а гражданин Воробьев по моей просьбе мне помогал. Я его заставил помогать, в некотором роде, – сказал Шлоссер, глядя в эти потерянные глаза.

Шлоссер сделал акцент на слове «вдвоем». И глаза выразили понимание. Сергей еле заметно кивнул.

Приговор последовал быстро. Шлоссеру был присужден расстрел, Воробьеву – десять лет лагерей.

После ухода неожиданных гостей Углов долго сидел в кабинете, думал. Таня только один раз заглянула в дверь и, взглянув на лицо мужа, тихонько ее прикрыла.