Книга Золотой камертон Чайковского, страница 113 – Юлия Алейникова

– Даня, ты же взрослый мальчик, почти мужчина, а задаешь такие детские вопросы. Для счастливой семейной жизни любви одного недостаточно, любить должны оба, – усталым голосом ответила Анна Алексеевна, отводя глаза.

– Отец тебя любил. Он всегда о тебе заботился, разве не так?

– Так. Но в какой-то момент ему стало недоставать свободы. Я стала тяготить его, и мы расстались. Мы могли бы не разводиться, но я не хотела его неволить. Зачем навязываться человеку?

– Чушь. Все дело было в той девице, с которой отец переспал, – грубо прервал ее Даниил. – Могла поскандалить и простить его, как все нормальные жены делают, и не разводиться! – зло выкрикнул Даниил. – Тогда бы он не женился на этой… стерве.

– Даня! Что ты говоришь? – возмутилась Анна Алексеевна.

– Что есть, то и говорю.

– Никогда не оскорбляй женщину, это низко, – строго одернула его мама. – А что касается женитьбы отца, никакой брак не удержал бы его от этого опрометчивого шага. Он был влюблен, а ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что новая любовь убивает старую. Даже если бы мы не развелись раньше, развелись бы из-за Эме. Такое случается со взрослыми людьми, а отец, как всякая творческая личность, нуждался в ярких впечатлениях, ему был необходим приток творческой энергии, – в голосе Анны Алексеевны прозвучала невысказанная боль.

– Чушь, чушь! Хватит мне рассказывать эти небылицы. Ни в чем он не нуждался, у него был камертон, и никто ему больше не был нужен, – Даниил плюхнулся сердито в кресло. – Музыка и камертон. Я же помню, что незадолго до вашего развода мы вообще его почти не видели, если он и бывал дома, то почти все время сидел у себя в кабинете с драгоценным камертоном. Отец всегда говорил, что камертон источник его вдохновения, что он – самое дорогое, что есть у него в жизни. Самое дорогое, понимаешь? Дороже тебя, меня и всего остального.

– А теперь его украли. Ты понимаешь? – перебила его Анна Алексеевна.

– Да. Я понимаю, что отец мог бы убить за камертон, но кому еще он нужен? Никому. Его взяли для отвода глаз, а потом вышли из дома и в речку выкинули.

– Не знаю, может, ты и прав, – сдаваясь, проговорила Анна Алексеевна. – Все равно не понимаю, зачем Эме идти на убийство, нищета ей не грозила. Да и полиция подозревает совсем других людей. Продюсера, того маленького кругленького, помнишь, который приходил к нам.

– Наумкина? А ему зачем отца убивать? – язвительно поинтересовался Даниил. – Они были едва знакомы.

– Какие-то финансовые разногласия, – пожала плечами Анна Алексеевна. – И еще одного типа. Ты его, наверное, не помнишь, некто Баскин, он когда-то…

– Да помню я этого психа! Он столько нам всем крови выпил, отца травил, проходу не давал. Я даже в детстве морду ему набить мечтал, жаль, маленький был. Да, этот мог бы. А что, он опять отца доставал?

– Говорят, он пытался встретиться с отцом, караулил его возле концертного зала.

– Ничего себе! Ну тогда это точно он. Ты же рассказала полиции, как он отца травил?