Книга Золотой камертон Чайковского, страница 114 – Юлия Алейникова

– Ну конечно, я рассказала все, как было, – устало ответила Анна Алексеевна. За последние дни она заметно осунулась, побледнела, словно выцвела. – Ах, Дань, если бы ты знал, как я хочу, чтобы все это поскорее закончилось. Следствие это ужасное, вся эта суета вокруг отца. От журналистов прохода нет. Ты видел шоу по Первому каналу? Они даже ту кошмарную девицу на свет божий вытащили, Буркову или Суркову, уж даже фамилии ее не вспомню, и она в прямом эфире на всю страну рассказывала, какая неземная любовь связывала их с Павлом! Меня чуть не стошнило. Какая-то облезлая спившаяся кошка из подворотни – и Павел… Мерзость.

– Ну ты же отказалась участвовать, – укоризненно заметил Даниил.

– А ты хотел, чтобы я сидела рядом с ней и делала вид, что мне все это безразлично? – вспылила мама. – К тому же ты и сам отказался.

– Мне просто было бы очень больно говорить об отце с чужими людьми, – насупился Даниил.

– Вот именно. Все честные, искренние, близкие отцу люди отказались от участия в этом балагане, собрался какой-то сброд. Музыканты, которые встречались с отцом в коридоре филармонии, критики, которые обливали его грязью в начале карьеры, «коллеги» по цеху, не встречавшиеся с ним при жизни. Отвратительно. Даже музыкальная подборка была не самой удачной. Павел был бы в ужасе. И самое гадкое, что нельзя было никак воспрепятствовать этому безобразию.

– Надеюсь, об этом шоу все быстро забудут, у них по телику каждый день новые скандалы и поминки, – сердито бросил Даниил.

– На это вся надежда, – вздохнула Анна Алексеевна.

– Александр Юрьевич? – дребезжал в трубке неприятный высокий голос.

– Слушаю.

– Это вас беспокоит Клара Адамович. Мы с вами беседовали несколько дней назад, вы расспрашивали меня о камертоне Павла Ившина.

– Клара… Камертон… – озадаченно нахмурился капитан Гончаров, пытаясь сообразить, с какой такой Кларой он беседовал. И память услужливо подсунула ему образ сухонькой старушонки с тощей длиной шеей. – Клара Игоревна? – недоверчиво уточнил капитан.

– Вспомнили? Да, так вот, я разузнала для вас об одном камертоне, думаю, том самом. Я сейчас дома, можете приехать, и я все вам расскажу. Только захватите в кондитерской возле нашего дома коробочку эклеров. Я напою вас чаем, – щедро пообещала Клара Игоревна.

Пришлось ехать, да еще и на пирожные потратиться.

– Свежие? – придирчиво засунула нос в коробку с пирожными Клара Игоревна и, одобрив свежесть пирожных, пригласила: – Прошу в комнату. Сейчас я подам чай.

Проживала Клара Игоревна в старом доме с высокими потолками, витиеватой лепниной, скрипучим паркетом и потемневшей от времени бронзовой люстрой. Комната была наполнена запахом сладких дешевых духов и пыли. Круглый стол, покрытый плюшевой, с кистями, скатертью, был сервирован к чаю, и Александр Юрьевич, закончив осмотр комнаты, смело присел к столу.

– Прошу вас, – ворковала возле стола хозяйка. – Вам покрепче? Сахар? Я тоже ограничиваю себя в сладком. С возрастом все труднее беречь фигуру, – вздыхала Клара Игоревна под удивленным взглядом капитана.

– Итак, вы хотели рассказать мне о камертоне, – напомнил блаженно зажмурившейся Кларе Игоревне о цели своего визита капитан. Старушка доедала уже второе пирожное, а о деле еще не было сказано ни слова.