Книга Перстень русского дракона, страница 29 – Виктория Лисовская

— Отец у меня заболел, нужно было за ним ухаживать после инсульта, — тихо произнесла Татьяна, было видно, что тема ей неприятна. — Я оставила в Питере работу, неплохую, кстати, работу, и уехала за отцом ухаживать. Полгода назад папа умер, а я так тут и осталась, — глухо пояснила она. От Куликова не укрылось, что Татьяна до сих пор переживает смерть родственника.

— Вы с отцом были близки? Ты до сих пор его оплакиваешь?

Таня только вздохнула, эта тема была ей весьма неприятна, она совсем не любила рассказывать о себе, о своем прошлом.

— А почему парикмахером устроилась? Ты ведь в Питере в адвокатуре работала!

— Парикмахером я устроилась, потому что адвокаты тут не нужны, а парикмахеры нужны, а стричь я, как многие в нашем городе убедились, умею, — пожала плечами Таня.

— Да, это точно. Стрижешь ты неплохо, — почесал свой идеально выстриженный затылок Иван. — А в Питер вернуться не хочешь? Там другие деньги, другая жизнь, теперь тебя здесь ничего не держит.

— Знаешь, нет, не хочу. Перегорело уже все, здесь мне нравится, я на своем месте. А снова покорять столицу у меня уже не тот возраст, да и не те силы, если честно. Здесь классно, — наконец-то улыбнулась девушка. — Как говорится, где родился — там и пригодился. А Питер пусть без меня покоряют.

— Понятно, — кивнул Иван. — Наверное, действительно, здесь ты на своем месте и помогаешь людям.

Имел он в виду ее парикмахерский талант или детективные способности, Татьяна так и не поняла, но не решила уточнять. Пусть все идет как идет!

Дальнейший путь они проделали в полной тишине.

Конечно, Глафира ничуть не обиделась на рассвирепевшего исправника Сиропского, вот еще, делать нечего! Она уже давно смирилась с тем фактом, что она не такая, как все другие обычные служанки, что ее тянет разгадывать криминальные загадки, что частенько именно она раскрывала те странные и пугающие дела, которые якобы расследовал лучший сыщик Санкт-Петербурга Аристарх Венедиктович Свистунов. Разумеется, слава и деньги доставались ее хозяину, но за славой Глаша и не рвалась, больше ей было по душе, когда справедливость восторжествует, когда преступник оказывался за решеткой. Хотя наивной моралисткой она себя не считала и реально оценивала свои силы, но, между нами говоря, много всяких злодеев Питера и окрестностей оказались на виселице или в местах отдаленных благодаря ее детективному таланту. Но быть детективом женщине, да еще и в девятнадцатом веке, — нонсенс какой-то, тут понятно возмущение и недоумение Иосифа Вальдемаровича Сиропского, но обуздать свою тягу к криминальным расследованиям Глаша все же не могла. Разум у нее был просвещенный, рациональный и в жуткого Змея подколодного в озере в Тверской губернии она верила с трудом, хотя неужели десятки свидетелей из ближайших деревень могли ошибаться?!

Решив обязательно поговорить с этими, с позволения сказать, свидетелями, Глафира с Аристархом Венедиктовичем все-таки отправились на второй завтрак в Опалиху, откуда уже несколько раз присылали мальчишку с просьбой не задерживаться.