Книга Мольберт в саду Джоконды, страница 72 – Антон Леонтьев

А что, если просто взять ее – и дело с концом? Я бы так и поступила, если бы не камеры в хранилище. Придется оставить ее и надеяться на то, что с наследниками месье удастся договориться и без шума выкупить эту улику моих криминальных гешефтов.

Интересно, а кто его наследник?

Но данный вопрос, хоть в недалеком будущем весьма важный, в тот момент занимал меня менее всего.

Поэтому, переборов в себе крайне сильное, практически непреодолимое желание небрежно кинуть на Библию свое пальто, чтобы потом прихватить его вместе с раритетом, я вздохнула и, минуя многочисленные сокровища, подошла к двери.

Я же так хотела стать владелицей настоящего Шедевра – и вот случай представился! В этом подземном бункере, расположенном под дворцом месье Шахрияра, вернее, покойного месье Шахрияра в Сен-Клу, было ценностей на многие миллионы.

Редкостных ценностей.

Я могла бы прихватить не только изобличавшую меня Библию, но и еще много чего и, сбыв это на черном рынке, сделать ручкой с выставленным средним пальцем Воротыйло и обеим его Кариночкам, как двуногой, так и четвероногой.

Отправившись в прекрасное далеко.

Но эти чертовы камеры были всему помехой! А что, если это муляжи? Или не муляжи, а настоящие, которые, однако, вовсе не включены? Или включены, но никто и никогда не просматривает эти записи?

Что же, после того, как месье Шахрияра найдут свешивающимся с лестницы с размозженной головой, то заинтересуются.

А если не найдут?

Вряд ли прислуга имеет доступ к хранилищу, а если уйти отсюда и закрыть за собой дверь, отпереть которую можно только при помощи рубинового перстня месье, то хозяин всего этого великолепия исчезнет – и нигде больше не возникнет.

Но смущали эти камеры, запечатлевшие в том числе и меня. Однако мысль о перстне, одновременно являвшемся ключом от всех дверей, заставила меня подумать над тем, как покинуть дворец.

Снова подойдя к месье и склонившись над его безжизненным телом, я попыталась снять рубиновый перстень.

Тот, казалось, врос в руку мертвеца, впрочем, еще теплую и подвижную. Что же, с момента смерти прошло минут десять, не больше…

Я потянула сильнее, но перстень сидел как влитой. Пришлось применить силу, да так неудачно, что раздался мерзкий звук, похожий на тот, который возникает, когда наступаешь на скрытую под осенними листьями ветку.

Похоже, я сломала месье палец.

Однако только так я смогла стянуть наконец-то перстень и, посмотрев на перса, произнесла:

– Вы были правы. Никто не знает, что произойдет с нами не только в ближайшие пять лет, но и в ближайшие пять минут. Все мы смертны, и ужаснее всего, что все мы внезапно смертны. Мне очень жаль. Но зря вы так увлекались иранской халвой!

Цинично, соглашусь, однако, с учетом того беспардонного предложения, которое сделал мне покойный месье Шахрияр, на тот момент, конечно же, еще живой и здоровый, вполне закономерно.

Только вот что ожидало в ближайшие пять минут меня саму?

Отходя от покойника, я услышала, как в кармане его домашнего камзола что-то вибрирует, после чего послышалась мелодия из «Звездных войн». Видимо, его собственный телефон – интересно, посетителям мобильные проносить запрещал, а вот на себя этот запрет не распространял.