Книга Судьба уральского изумруда, страница 106 – Алина Егорова

Нина вспомнила, как сгинул муж Ганны Леонид. Его тоже забрали в НКВД и тоже обвинили бог знает в чем. Если она сейчас подпишет признание, то ее ждет участь Леонида.

– Я не буду ничего подписывать, я ни в чем не виновата! – твердо произнесла Нина.

Ее били, не давали спать, мучили жаждой. Через пять дней Нина сломалась. Она стала молить своего мучителя о пощаде, обещала отдать ему огромный, особо ценный уральский изумруд, который принадлежит семье Кочубеев. Отец спрятал его в Соломине, где они жили.

Дебардюсов только насмехался, а Нина отрешенно, как сумасшедшая, твердила:

– Мы Кочубеи! Те самые, приближенные к императору! Изумруд из коллекции Перовского! Князя Перовского! Отец спрятал и сказал про то нам с сестрой.

– А ты еще и княжна?! – звонко заржал Дятел, и его большие, выразительные глаза сузились до тараканьих щелочек. – Посмотри на себя, колода деревенская! Княжна выискалась! Видали мы таких княжон!

Исключительным уральским изумрудом капитан НКВД не заинтересовался – в его существование в силу недостаточного образования Денис Дебардюсов не поверил, зато получил огромное удовольствие, наблюдая за тем, как плывет его жертва.

* * *

– И что с этой девкой было? – равнодушно спросил Изотов. – Денис Давыдович ее отпустил? Она все-таки откупилась. По понятиям правильно было бы засчитать.

– Да хрен ее знает. Деда в другой город командировали, про девку он забыл и про изумруд тоже. Не поверил. И только в старости услышал об уникальном изумруде с уральских копей, который выкупил у Перовского князь Кочубей. По ящику передачу про него увидел, а раньше и не подозревал, что реально есть такой камень. Девка та тоже носила фамилию Кочубей. Ее звали Нина Кочубей, как выяснилось, действительно была из бывших.

При упоминании имени бабушки Новикова встрепенулась. «Бедная бабуля!» – подумала она. Алевтина представила, как ее дорогая бабушка, будучи еще совсем ребенком, сполна хлебнула из горькой чаши. На ее долю выпало то, что сейчас страшно и представить: рабство, насилие, боль, унижение, голод, страх, презрение своих же и много смертей. И это все в хрупком, юном возрасте!

В детстве Алевтина часто приставала к бабушке с расспросами о войне и не понимала, как могут быть тяжелы подобные воспоминания. Бабушка лишь прижимала ее к себе, будто бы хотела от чего-то защитить, вздыхала и говорила, что обязательно все расскажет, когда Алевтина подрастет.

Бабушка свое обещание сдержала. Когда Алевтина на студенческие каникулы приезжала в Ивангород, она приходила к бабушке, и та ей за чаем с вкуснейшими пирогами, какие бывают только у бабушек, неторопливо рассказывала о своем прошлом.

С тех пор Алевтина задавала себе один и тот же вопрос: смогла бы она все это вынести? Смогла бы пережить убийство самых близких людей? Вытерпеть лишения? Выносить и родить, а потом растить ребенка от насильника; жить с клеймом позора и выжженной душой? В Германии осталась юность ее любимой бабушки Нины, а Родина, куда она мечтала вернуться все годы плена, встретила их, «предателей», сурово.