Книга Судьба уральского изумруда, страница 87 – Алина Егорова

Когда госпиталь перевели в другой, более уцелевший город, Нину с двумя другими девушками-остарбайтерами направили в штрафную роту, где она тоже выполняла работу санитарки. Дороги были разбиты, здания дымились, везде висели плакаты «На Берлин!», на перекрестках стояли девушки-регулировщицы, а мимо них проезжали танки, везли пушки, шла пехота – все двигались в сторону Рейхстага. Немцы в панике бежали, прятались по развалинам, чердакам и подвалам уцелевших домов.

Где Нина только не работала! И в госпиталях, и в военных столовых, и на ремонтном заводе. Разбирала завалы, доила коров, мыла полы, дежурила на коммутаторе. Трудилась много и тяжело, никто не делал ей скидку на возраст. К вечеру от усталости падала замертво, а с утра пораньше – снова на работу. Победу Нина встретила на Одере, куда ее перевели на склад смазывать оружие. Вечером восьмого мая сообщили, что Берлин взят. Все выбежали на улицу, началось веселье. Следующий день объявили выходным, а десятого снова на работу.

Нина думала, что отправится домой сразу после победы, но ее задержали в Германии на целый год. В начале лета Нине показалось, что с ней происходит что-то странное, в организме появились какие-то новые, неприятные ощущения.

– В таких условиях не мудрено захворать, столько пережила, бедняжка, – объяснила Нине ее состояние соседка по комнате Люба.

– На сносях она! – безапелляционно поставила диагноз другая соседка, разбитная украинка Наталка. – У нас в деревне точно так же бабам на сносях сначала дурнело, а потом хорошело.

– Да ну тебя! Скажешь тоже! Нинка мала еще до этих делов, – не согласилась Люба.

Слушая спор девушек, Нина почувствовала себя совсем скверно. Она зажала рот рукой и побежала в уборную.

– Ну, точно! На сносях! – торжественно объявила Наталка, радуясь своей прозорливости и победе в споре.

Отпросившись с работы, Нина на перекладных добралась до госпиталя. Она надеялась, что знакомый военврач поможет ей прервать беременность. Умоляла сделать аборт, пока не поздно. Ведь это невозможно – носить в себе ребенка от мерзавца! А как его растить, если он всю жизнь будет напоминать о том, что больше всего хочется забыть?

Врач – немолодой, очерствевший от огромного количества горя человек – Нину не понял. Он отругал ее отборным матом, выгнал вон, пригрозив, что если она не выбросит дурь из головы, доложит куда следует.

Положение было безвыходным. Девушка в отчаянии решила, что все равно избавится от ребенка – убьет его вместе с собой. Растрепанную, с размазанными по щекам слезами, красным носом и опухшими глазами, такую, какой она ни за что не хотела бы предстать перед ним, ее встретил капитан артиллерии Сергей Потапов.

– Что ты, Нинок? Все пройдет. – Он ласково погладил ее по волосам своей огромной ладонью.

– Нет! – помотала она головой. Нина прижалась к груди капитана – такой могучей, пахнущей табаком и хозяйственным мылом, и такой надежной. Мужской.

– Пройдет, я знаю.

Он произнес это так уверенно, что девушка ему поверила.

В тот день Нина побывала на квартире, где остановился Потапов. Он угощал ее разными вкусностями, какие она ела, пожалуй, только когда мародерствовала в доме Рудбергов.

– Можно посмотреть? – увидела Нина бинокль.