Онлайн книга «Секрет золотой карусели»
|
Он поднялся из-за стола и повел меня к двери, на которой было написано классическое «Посторонним вдох запрещен». Именно так – не вход, а вдох. Видимо, тот, кто писал эту табличку, перепутал порядок букв, а изменить руки не дошли. Когда мы уже подошли к этой двери, давешняя официантка (Кристина, как я теперь знала) окликнула моего провожатого: – Ты куда это, Леха? Меня она принципиально не заметила. – Да вот, хозяйке переходник нужен на три четверти, а у меня такие в кладовке лежат. – А, переходник! – протянула Кристина. – Тогда ладно! Мы вошли в узкий темный коридор, по стенам которого тянулись разноцветные провода и трубы. По этому коридору шли недолго, наконец Леха остановился перед железной коробкой распределительного щитка. К моему удивлению, он сдвинул этот щиток в сторону, и я увидела за ним неприметную металлическую дверцу. Леха повернул ручку и открыл эту дверь. За ней обнаружилась ржавая железная лесенка. По этой лесенке мы поднялись на десяток ступеней и оказались в небольшой квадратной комнатке, по стенам которой были навешены полки с коробками и ящиками. – Вот тут, значит, моя личная секретная кладовка! – гордо сообщил Леха. – Тут у меня все имеется: и переходники разные, хоть на полдюйма, хоть на три четверти, и тройники, и прочие, извиняюсь за выражение, фитинги. Но тебе это все без надобности… – Точно! Ты ведь говорил, что здесь можно подслушать, о чем мой бывший со своим приятелем разговаривает. – Точно, говорил! А раз говорил – значит, так оно и есть, потому что Леха за свои слова отвечает! Он почесал в затылке, приподняв для этого свою кепку, и направился в угол кладовки. Там по стене проходили несколько металлических труб, рядом на полке лежала металлическая воронка. – Это что такое? – показала я на воронку. – Слуховой аппарат. Такие делали в прошлом веке. – И для чего он? – Твой бывший за седьмым столиком сидит, ведь так? – Вот в этом я не разбираюсь. – Точно, за седьмым. А седьмой – он вот тут… – Леха пересчитал трубы, выбрал одну из них, приставил к ней узкий конец воронки и поманил меня: – Ну, слушай… Я прижала раструб воронки к уху и тут же услышала гнусавый, тягучий голос: – Я-то в советские времена… о! Я тогда доцентом был (слово «доцент» неизвестный произнес с ударением на первый слог), на кафедре этого… материального историзма, во как! По тем временам это самый наиглавнейший предмет был, не чета всяким физикам-химиям-математикам! – Это не он, – прошептала я Лехе. – Не может быть! – отмахнулся тот. – Твой бывший за седьмым столиком сидит, так? И кстати, ты зря шепчешь. Это ты их слышишь, а не они тебя! Я снова прислушалась. Теперь звучал другой голос, сухой, как воронье карканье: – Доцентом – это хорошо, а я сам – бери выше! – главным аллигатором работал! – Кем? – Говорю тебе – аллигатором! Болота осушал, пустыни – наоборот… то есть сам-то я не осушал, я только команды давал, в соответствии с распоряжениями вышестоящих организаций. Эту реку – на юг, ту, наоборот – на север… – Так это ты, наверное, ирригатором был? – А я что говорю? – А вот те распоряжения, которые тебе спускали, они как раз были на основе материального историзма, который я на своей кафедре преподавал, так что как ни крути, а я главнее был! Дальше слушать я не стала. |