Книга Операция спасения, страница 94 – Сергей Иванович Зверев

Миновав по старой брусчатке, сохранившейся еще с тех пор, когда здесь стояли польские заводы, двое ворот, машина остановилась возле здания из красного кирпича. Как же цинично смотрелся на вывеске здесь знак красного креста! Агнешка вошла. Ее встретила женщина в фашистской форме, встретила вежливо, провела в комнату, где размещался склад, и приказала всем помощницам из числа узников уйти. Анна сразу узнала Светлану среди трех других женщин в серых бесформенных платьях с пояском и таких же косынках. Немка лишь играла в любезность из-за страха перед всемогущим Карлом Вагнером. А может быть, он ей платил из своих негласных доходов, и ей приходилось быть вежливой. Однако в глазах немки сквозило презрение, которое она пыталась скрыть.

— Пусть одна останется помочь, — сквозь зубы процедила Анна, схватив Светлану за руку.

— Как угодно, — бросила немка и ушла, закрыв за собой дверь.

Это было кстати. Агнешка тут же достала из-за пазухи листок бумаги с запиской от родителей Светланы и протянула ей, велев быстро прочитать. Девушки сначала испуганно шарахнулась в сторону, но потом посмотрела на приветливую улыбку незнакомой женщины, прислушалась к ее чистой русской речи и взяла записку. Прочитав первые строки короткой записки, узнав почерки отца и матери, Светлана расплакалась. Слезы текли ручьем по ее лицу, капали с подбородка. Анна смотрела на девушку, покусывая от напряжения губы, и, дождавшись, когда та дочитает до конца, отобрала записку, буквально вырвав ее из пальцев Светланы. И быстро заговорила:

— Светлана, любой ценой, слышишь, любой ценой тебе надо вернуться на птицеферму. Придумай. И тогда родители спасут тебя! Придумай, как это сделать, девочка!

После этих слов Анна с грохотом свалила на пол коробку с медикаментами, отчего содержимое разлетелось по полу. Она открыла дверь и, схватив Светлану за шею, вытолкнула ее в общее помещение. Несколько узниц вскрикнули, отпрянув к стенам. Немка, которая собиралась уходить, повернулась, с недоумением глядя на любовницу своего шефа.

— Заберите эту дуру! Она ничего не умеет и не знает!

Немка зашла в комнату, увидела разбросанные медикаменты и палкой толкнула другую узницу.

— Ты!

Светлана стояла заплаканная, опустив лицо перед надзирательницей. Немка посмотрела на девушку, а потом, грубо выругавшись, с силой, по-мужски, ударила ее в лицо. И этот удар Светлана восприняла чуть ли не как подарок. Она была счастлива, она не чувствовала боли физической, потому что внутри все запело, всколыхнулась надежда. Они там, они помнят, они спасут ее. Папа и мама, и там Игорек с ними. И девушка готова была сейчас на все, чтобы сделать, как просят близкие, чтобы вырваться отсюда. Она не будет торопиться, она все продумает основательно и сделает, как просят родители!

Каких же сил стоило Светлане не посмотреть в глаза или хотя бы вслед этой полячке, которая передала записку, дала надежду. Ведь она готова была броситься этой женщине на шею, расцеловать ее за такой подарок. А у Анны на душе было очень скверно. Она чисто механически собрала медикаменты, которые нужно будет вывезти из лагеря на машине Вагнера. Работая руками, она думала об этой девочке, которая скоро обретет свободу. По-другому и быть не могло. Эти люди добиваются своего, они смогут сделать все и спасти девочку. Они умные, храбрые, мужественные. Они спасут ее и… уйдут. Навсегда. А Анна, она же Агнешка Дашевская, останется здесь, рядом с лагерем, и будет ложиться в постель с немецким офицером, у которого руки по локоть в крови. Ей нужно выжить, вся Польша сейчас выживает как может. Анна выживет, наверное, только нужна ли такая жизнь, если эти русские люди уйдут навсегда из ее жизни, уйдет Саша, этот славный мальчик, который все знает о женщине Анне Кораблевой из Ленинграда и не презирает ее за это. Как же дорого такое вот отношение мужчины…