Книга Воспитание бабочек, страница 124 – Донато Карризи

В остальном дни протекали одинаково. Не менялась даже еда на подносах. Не имея ни малейшего понятия, сколько недель прошло, Аврора научилась определять дни по еде и придумала для них новые названия.

Были день яиц, день супа, день сосисок, день бульона, день фасоли, день курицы и, поскольку мороженое с лесными ягодами ей давали только раз, она отождествляла день сладкого с воскресеньем.

* * *

Однажды ночью поднялся ветер.

Наутро он не унялся, а лишь окреп, превратившись в настоящий ураган. Так продолжалось несколько дней. Ветер обрушивался на хижину, сотрясая световое окно, и, завывая, проникал в щели, – звук такой, будто играет расстроенная флейта или кто-то стонет.

Аврора часами сидела, закрыв уши руками, а по ночам спала, положив голову под подушку.

В таком шуме невозможно было даже думать.

Иногда ветер стихал, и она надеялась, что все закончилось, но затем он вновь налетал с той же неистовой силой. Казалось, он вот-вот снесет крышу.

Однако безликий незнакомец словно и не замечал. В его движениях ощущалось непоколебимое спокойствие, будто ничто не могло вывести его из равновесия.

Однажды случилось то, чего Аврора опасалась не первый день, – внезапный звон бьющегося стекла. Девочка ела суп, сидя на полу, и ее осыпало градом осколков. Она упала на спину, но удар смягчили крылья за плечами.

Прилетевшая ветка разбила световое окно.

Как будто после долгих усилий ветру наконец удалось ворваться на чердак. Теперь он гулял по спальне, точно любопытное привидение, что-то сдвигая, что-то опрокидывая, приподнимая края покрывала и забираясь Авроре в волосы.

Ветер трепал волосы; Аврора закрыла глаза. Ей бы следовало испугаться – управляться с ее волосами было исключительным правом тюремщика, – но это походило на долгожданное освобождение.

Она отвлеклась от ласки ветра, почувствовав, что крылышки на спине хлопают сами по себе.

У нее возникла безумная идея улететь с чердака.

Посмотрев на разбитое световое окно, она сообразила, что при желании могла бы. Ее охватило восторженное волнение. Впрочем, следовало поторопиться: в любой момент безликий незнакомец мог войти, чтобы проверить, как она тут.

Аврора осмотрелась и нашла то, что нужно. Веревочка, обернутая вокруг деревянного волчка, подходила идеально. Девочка размотала этот шнурок. Достала из-под матраса горстку прибереженных выпавших волос, собрала их в прядь и привязала к концу веревки. Затем сняла с себя крылья и привязала другой конец веревки к проволочному каркасу. Потом еще раз проверила, крепко ли завязаны узлы.

После этого Аврора вернулась к дыре, зиявшей на месте окна. Убедившись, что воздух входит, а затем снова выходит оттуда, как изо рта, она встала на цыпочки и подняла повыше крылья из синего тюля.

Она почувствовала, как ветер рвет их у нее из рук. Она позволила ему подхватить их, но пока не отпустила. Пропустила веревочку между ладонями, как леер воздушного змея. Но не отпускала.

Как она и предполагала, ее крылья летели, стремились на свободу.

Сердце колотилось. Почувствовав, что готова, Аврора разжала пальцы и отпустила веревку с прядью волос.

Крылья феи-бабочки взмыли на ветру. Вылетев из окна, они воспарили ввысь, унося с собой доказательство, что Аврора здесь и хочет вернуться домой.

При виде того, как они порхают, Аврора расплакалась от радости и тоски: эти синие крылышки были последним, что оставалось у нее от прежней жизни.