Книга Воспитание бабочек, страница 72 – Донато Карризи

Кто-то посторонний.

То же ощущение испытала Луиза в ночь пожара, незадолго до того, как в шале вспыхнуло пламя.

Я никого не видела, но чувствовала чей-то взгляд.

Каждый раз, когда неизвестный проходил рядом, Серена ощущала легкое дуновение. Затем злоумышленник переступил через нее и направился в спальню. Со своего места она различала очертания того, кто расхаживал в соседней комнате, открывая шкафчики и роясь в ее вещах. Охваченная паникой, она хотела закричать, но не могла издать ни звука. Серене казалось, что она мертва. «Да, я мертва», – сказала она себе. Она чувствовала себя призраком, застрявшим между двумя мирами и неспособным вступить в контакт с теми, кто еще жив.

«Но, если я и впрямь мертва, почему Аврора сейчас не со мной? – спросила себя она. – Значит, моя дочь действительно жива. Тогда я уже не смогу ее спасти», – подумала она в отчаянии.

Пока она мучилась этими новыми переживаниями, случилось неожиданное.

В мгновение ока тьму рассеял дневной свет. К Серене полностью вернулась ясность мысли. Она лежала на полу, ощущая боль во всем теле. И снова могла двигаться. Переход между двумя состояниями произошел так молниеносно, что даже не верилось.

Серена с трудом приподнялась. После долгих часов неподвижности руки и ноги неприятно покалывало. Сидя на коричневом ковролине, ожидая, когда вернется контроль над телом и можно будет встать, Серена посмотрелась в экран выключенного телевизора. Половину лица, которой она прижималась к полу, исполосовали длинные борозды, похожие на застарелые пиратские шрамы. Блондинистые волосы с одной стороны топорщились ирокезом. В горле стоял комок слизи, и она откашлялась.

«Это был сон», – заверила Серена саму себя. Плохой сон.

Но на всякий случай оглянулась сначала на входную дверь, а затем на балконную. Обе на вид закрыты. Никаких признаков взлома.

Серена приписала галлюцинацию «Плюшевому мишке». «Черт, на этот раз я и в самом деле перебрала», – подумала она. Подлинной была только ночная гроза: с деревьев за окном все еще капало, а на асфальте парковки тут и там собрались лужи.

Когда подвижность полностью восстановилась, Серена поднялась и потащилась на кухню, чтобы приготовить себе растворимый кофе и хоть чем-нибудь наполнить желудок, унять голодные спазмы. На мобильник, который она оставила на столе, не поступило ни одного вызова, но часы на дисплее показывали одиннадцать утра. Она подсчитала, что в оцепенении пролежала на полу почти двадцать четыре часа.

Да, на этот раз она определенно перебрала.

Из того, что ей запомнилось, хуже всего был паралич. То, что она снова может двигаться, может взять чашку и положить в нее кофейные гранулы, а потом наполнить ее горячей водой из-под крана, казалось почти чудом. Она распахнула холодильник с бессмысленным страхом пробудить его от спячки. Под его продолжающийся храп она взяла уже открытую упаковку хлеба для тостов, достала парочку ломтиков и тут же один надкусила.

Закрыв дверцу холодильника и двинувшись с едой и напитком обратно в гостиный уголок, Серена случайно задела ногой пустую бутылочку из-под «Эвиана», упавшую на пол, когда она выхлестала содержимое, перед тем как ее закружил вихрь психотропных эффектов. Проследив взглядом траекторию бутылки, Серена подняла чашку, чтобы отпить кофе и проглотить кусочек хлеба. Но замерла, не донеся чашку до рта, и перестала жевать. На коричневом ковролине обнаружились следы.