Книга Дом без воспоминаний, страница 80 – Донато Карризи

– Ну и что там написано? – спрашивает он, прикидываясь простачком.

Я протягиваю ему письмо, а он, не переставая вести машину, делает вид, будто читает его в первый раз.

– Знаешь, малец, тебе сильно подфартило, – заявляет он, возвращая мне листок.

Я представить себе не могу, как это мне «подфартило». Но молчу.

– Я тут недавно познакомился с классной женщиной, – сообщает он. – Сразу меня зацепила, черт ее дери! – И смеется, выставляя гнилые зубы.

Я тут же соображаю, что он говорит о той рыжей с поляроидного снимка.

– Мы еще не встречались, но у нас много общего, – распинается он. – Мы оба хотим создать семью. – Он мрачнеет. – Вот только жаль, что она не может детишек народить. – И добавляет: – Проблемы с нижним этажом, с яичниками и прочим.

Я начинаю догадываться, что у него на уме.

– А я не слишком взрослый? Может, вам стоит поискать ребеночка помладше? – предлагаю я. То, что я говорю, ужасно, хотя сейчас это мне кажется единственным выходом.

Орк поворачивается, оглядывает меня.

– Ты – как раз то, что надо, – уверенно заявляет он, думая, наверное, этим меня утешить.

Сам не знаю почему, я вытираю слезы и задаю вопрос:

– Как же вы познакомились, если еще не встречались? – Может, я хочу его подколоть, указав на противоречие в рассказе.

Он снова щерит зубы.

– Мы переписывались, – заявляет. – Иногда этого достаточно, правда?

– Так получилось с той рыжей с поляроидного снимка?

Он оборачивается, пялится на меня: понял, что я рылся в его вещах. Но я нарочно сказал это, хотел, чтобы он узнал.

– Да, так получилось именно с ней, – подтверждает он. – В последнем письме она прислала мне фотографию, и мы договорились встретиться в этом доме, – объявляет он мне.

Значит, все верно, думаю я, имея в виду безумный проект этой парочки.

– И я должен буду называть ее тетей? – спрашиваю, в попытке узнать хотя бы, как эту женщину зовут.

Орк делает паузу – наверное, пытается понять, стоит ли довериться мне.

– Ты уже можешь называть ее мамой.

Джербер был озадачен. Самое подходящее слово для того, чтобы описать его состояние к концу длинного рассказа Николина: психолог был именно «озадачен». Фигура безухого егеря возвращалась на сцену, мощно заявляя о себе. После их встречи психолог походя задался вопросом, почему сказочник выбрал этого печального, одинокого человека, чтобы передать послание. Теперь ясно. И Джербер записал в тетрадке:

Сеанс с Нико продлился почти четыре часа. Обычно неведомый гипнотизер прерывал их гораздо раньше, и ребенок на этот раз выглядел неважно. Склонившись к нему, Джербер заметил, что Нико не только весь напряжен, как бывало после прошлых сеансов: нижняя губа у него заметно дрожала, и мелкие капельки пота стекали по щекам. «Что же ты с ним сделал?» – в бешенстве вопросил Пьетро сказочника, одновременно спрашивая себя, сколько еще должны продлиться мучения несчастного мальчика.

– Я хочу, чтобы ты на мгновение закрыл глаза, – сказал он, и Николин послушался. – Теперь дыши так, как я, хорошо?

Он принялся ритмично вдыхать и выдыхать, мальчик стал выполнять это простое упражнение по релаксации следом за ним, а потом продолжил самостоятельно. Психолог решил больше ничего не делать, просто ждать, наблюдая.

Определенно, был способ его освободить: секретное слово, звук, прикосновение, предмет, запах. Но Пьетро Джербер подозревал, что эту награду он получит в конце, выслушав всю историю. Во всяком случае, на это надеялся. Ведь он даже не был уверен, что для противника существуют хоть какие-то препоны: выбрал же он невинного ребенка для достижения своей цели. Какова бы она ни была.