Книга Милые девочки, страница 15 – Марго Хант

– На своем опыте я убедилась, что люди редко бывают готовы к переменам, – ответила Ингрид. – Они хотят пожаловаться, хотят, чтобы я признала важность их чувств, но сами не предпринимают никаких действий, чтобы изменить жизнь к лучшему. – Она снова пожала плечами.

– А ты, Кейт, чем занимаешься? – вступила Эмма. – Или такие вопросы задавать неприлично?

– Почему бы и не спросить? – удивилась Женевьева.

– Потому что считается, что быть просто мамой-домохозяйкой недостаточно, – пояснила Эмма. – Хотя ведь есть женщины, которые называют себя богинями домашнего очага и считают, что это звучит гламурно.

– Ты же не называешь себя богиней домашнего очага? – Женевьева повернулась ко мне с притворным ужасом. – Я не уверена, что мы сможем подружиться с богиней.

– Нет, я себя богиней не называю. И не буду, обещаю, – рассмеялась я.

– Слава богу, – выдохнула Ингрид.

– Хотя это хорошая лакмусовая бумажка, – вмешалась Эмма. – Помните, когда наши девочки были маленькими, мы договорились не дружить ни с кем, у кого на заднем окне автомобиля налеплены семейные наклейки. – Она повернулась ко мне. – Ну, знаешь, мама, папа, мальчик с футбольным мячом и девочка в балетной пачке. Прикол.

– У меня такой наклейки точно нет, – уверила их я. – Но отвечу на твой вопрос. В Буффало у меня был комиссионный мебельный магазин. Я продала его, когда мы переезжали сюда.

Воспоминание о моем чудесном магазине отозвалось, как всегда, грустью. Заведение представляло собой целый лабиринт комнат, которые я обставляла, создавая постоянно меняющиеся интерьерные композиции: гостиная в стиле модерн середины века, детская в морской тематике, столовая в официальном стиле. Мне нравилось представлять кого-то, кто будет жить в той или иной комнате, а затем оформлять ее в соответствии с выдуманным персонажем. Мне нравилось, когда кто-то приходил и покупал всю мебель, желая разместить ее в своем доме точно так же, как в магазине. Расстаться со своим детищем, с его счастливыми воспоминаниями было даже труднее, чем продать наш дом.

– Тебе обязательно нужно открыть магазин здесь! – Эмма всплеснула руками. – У нас в Шорхэме нет ни одного хорошего комиссионного.

– Я думала об этом. Просто пока не уверена, чем хочу заниматься. Мы еще и коробки не разобрали полностью.

– Где ты живешь? – полюбопытствовала Ингрид.

– На Коллинз-стрит. Это вниз по улице от большого старого дома в викторианском стиле с розовыми ставнями, – описала я.

– Дом Эйнсли, – понимающе кивнула Эмма. – Там располагается мини-гостиница.

– Это не та улица, на которой живет Лита Груэн? – вспомнила Женевьева.

– Она моя ближайшая соседка, – подтвердила я.

– Вот это да. Будь с ней осторожна. Она совсем чокнутая, – усмехнулась Женевьева.

– На днях я наткнулась на нее в «Пабликс», и она была в ужасном состоянии. Запачканная рубашка, волосы как крысиное гнездо… – Эмма выдержала эффектную паузу. – От нее воняло.

– Отвратительно, – поморщилась Женевьева.

– Говорят, она ужасная скряга, – добавила Ингрид. – Как в том телешоу, где люди с трудом передвигаются по дому, потому что он забит всяким хламом.

– Ты смотришь это шоу? – удивилась Эмма.

– Только не осуждай меня, – попросила Ингрид.

– В любом случае тебе лучше держаться подальше от Литы, – посоветовала Женевьева. – Она не тот человек, с которым стоило бы общаться.