Книга Страсть и ненависть (ЛП), страница 11 – Шанора Уильямс

И когда я его вижу, то почти не могу поверить своим глазам.

Он определенно американец. Его кожа бледная, как мел, глаза почти запали в окружении темных, болезненных кругов. Он без рубашки и у него шрамы по всему телу.

Его волосы сухие, ломкие и касаются плеч. Губы потрескавшиеся. Мужчина настолько тощий, что я вижу его ребра. Он без обуви, но на нем обрезанные брюки цвета хаки.

Но не это застает меня врасплох. Ничто из этого не может сравниться с тем, что действительно беспокоит меня.

У Роналдо нет рук. Они отрезаны выше локтей, остались только плечи. Это объясняет, почему он не хотел снимать с меня мешок.

Не думаю, что Роналдо не хотел видеть меня. Он не хотел, чтобы я видела то, что сделали с ним.

Не знаю, что сказать. Поэтому молчу и чувствую только сочувствие к этому грустному, сломленному человеку.

— Что они сделали с тобой? — шепчу я. Прищуриваюсь и разглядываю его целиком. Он избегает встречаться со мной взглядом, его ноздри расширяются. Они мучили этого парня в течение шести месяцев.

— Твое имя действительно Роналдо?

— На данный момент, да, — ухмыляется он.

Я удивлена, увидев его ухмылку.

— Пришло время назвать себя. — Он приподнимает бровь и помещает свои культи позади себя, как будто хочет скрыть их. Понимаю, что пялюсь, и чувствую себя ужасно. Но не могу помочь ему. Края ран были зашиты ужасно, как будто сделали это нарочно. Они выглядят почти инфицированными.

Я с трудом сглатываю.

— Джианна. Но все зовут меня Джиа.

— Джианна. А фамилия?

— Джианна Риччи.

Риччи — это фамилия Антонио. Моя девичья фамилия Никотера.

— Риччи? Я слышал, это имя всплывало здесь.

Я хмурюсь.

— Слышал?

— Да. Только на прошлой неделе я слышал, как они говорили, что собираются испортить вашу свадьбу. Сказали, что он получит то, что заслуживает.

Я вздрагиваю.

— Они называли его имя? Кто «он»?

Роналдо щелкает языком, раздумывая.

— Кажется… Тито, Титан... черт, я не знаю. — Затем он вспоминает. — О... подожди. Тони. Точно. Тони Палач.

Мое сердце бьется сильнее. Во рту так сухо. Toни...

Я смотрю в сторону чашки в углу и карабкаюсь к ней. Она полна воды, и я удивляюсь, почему Роналдо ничего не пил из нее.

— Эта вода плохая? — спрашиваю я.

— Нет. Но я бы не пил.

— Почему нет? Меня мучает жажда.

— Они не позволят тебе сходить в уборную.

Я хмурюсь, но вода слишком заманчива. Я смотрю на него сверху, мои пальцы в бешенстве сжимаются. Сжимаю свои губы. Они настолько потрескались, что нуждаются во влаге. Подношу чашку к губам и с жадностью выпиваю все до капли.

К черту этих ублюдков. Я буду мочиться в чашку, если придется.

Роналдо качает головой, когда я удовлетворенно выдыхаю и опускаюсь на пол.

— Ты должна была послушать меня.

— Мне все равно. Я буду мочиться в чашку.

Опустив голову, он горько смеется.

— Вот тут ты ошибаешься. Я думал так же, пока они не пришли сюда, забрали чашку, и не приносили мне больше воды в течение нескольких дней. Отпустить меня в уборную они тоже отказались.

Я в ужасе распахиваю глаза.

— Они дают тебе достаточно, чтобы держаться. Достаточно, чтобы ты двигалась. Достаточно, чтобы удостовериться, что ты не умрешь… здесь, по крайней мере.

— Они… они кормят тебя?

— Помоями, на самом деле. Но я не могу вспомнить последний раз, когда ел. Прошло уже больше недели.

— Боже мой. — Я прислоняюсь спиной к стене, глядя на свое испачканное платье. — Я не могу поверить, что это происходит со мной.