Книга Страсть и ненависть (ЛП), страница 17 – Шанора Уильямс

— Надеюсь, тебе понравится вкус своей слюны после этой еды, — говорит Роналдо.

Я сжимаю сухие губы.

— Ты хочешь немного?

— Нет, я в порядке. Ты тоже не должна что-либо есть. Я знаю, ты голодна, но лучше так, чем это дерьмо.

Со стоном я отталкиваю тарелку. Стремительно подбежав к стене, смотрю выше в окно. Оно слишком высоко, чтобы достать. Даже если Роналдо подсадит меня, я не смогу увидеть больше.

Я стараюсь представить себе пляж. Держу пари, он прекрасен: мерцающий, бирюзовый, с чайками и белым песком. Я часто слышу чаек. Похоже, они говорят со мной иногда, требуя, чтобы я нашла выход из этой чертовой дыры.

— Мне нужно выбраться отсюда, — бормочу я.

— Тебе и мне, нам обоим. — Роналдо опускает голову, сосредотачиваясь на рыхлом сене на полу. — Ты спросила меня о моей семье. У тебя была большая семья?.. Много друзей?

Я смеюсь.

— Ну, мои родители умерли не так давно. Сначала скончалась мама. У меня нет родных братьев или сестер. Была тонна друзей, но я точно не назову их настоящими друзьями. Больше... знакомые. — Я прочищаю горло. — Все, в чем я действительно нуждалась, это Антонио. Он был моим лучшим другом. Моим возлюбленным. Защитником… некоторое время.

— Брак — полная херня, — заявляет он ехидно.

Я хмурюсь.

— Нет, это не так. Брак прекрасен. Это две души, объединяющиеся в единое целое.

— Все обман. Полная фигня.

Я скрещиваю руки на груди.

— Я так понимаю, ты никогда не любил.

— О, еще как... — Он смотрит в потолок. — Любил ее в течение восьми лет. Просил выйти за меня замуж, а она сказала, что не может, потому что я слишком непредсказуем. Что, черт возьми, она ожидала? Ведь она знала меня восемь лет. Как оказалось, я впустую потратил на нее кучу своего времени.

— Это только одна женщина, и она явно не любила тебя, если сказала нечто такое после того, как ты попросил ее руки. Есть много других женщин...

— Нет, видишь ли, я собираюсь остановить тебя прямо сейчас. — Хмурясь на меня, он поднимает одну из своих укороченных рук. — Я не выйду из этой гребаной дыры. Никогда. Так что не сиди здесь и не извергай эту ложную надежду. К тому же, даже если бы я смог, какая женщина захотела бы меня сейчас? У меня нет чертовых рук. Нет ни черта, чтобы дать ей. Я благодарен, что они еще не отрубили мой гребаный член. — Мое сердце колотится, поскольку он смотрит мне прямо в глаза. — Это не чертов отпуск. Нет тут никакой гребаной надежды, разве ты еще не поняла этого? Ты можешь притвориться, что произойдет что-то хорошее — я видел ненормальных с тем же самым настроем, как у тебя: пришли и вышли отсюда, и никогда не возвращались. Я видел, что некоторые возвращаются и умирают прямо передо мной. Я видел все это, поэтому не корми меня всем этим дерьмом, в которое сама ни хрена не веришь. Мы не выберемся отсюда невредимыми. Чем раньше ты это признаешь, тем лучше будет для тебя.

Он сжимает челюсть, прислоняясь спиной к стене.

На долгое время в клетке повисает тишина. Так долго, что я чувствую панику, осевшую глубоко в моих костях. Встаю и вышагиваю по клетке, сосредоточившись на окне.

Роналдо тяжело вздыхает.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

— Думаю.

— О чем?

— Как выбраться из этого места.

— Разве ты не слышала слов, которые я только что сказал? Тебе не выбраться отсюда, если они не захотят этого! Так что, нахрен, просто сядь и молчи. Прими это и двигайся дальше.