Книга Страсть и ненависть (ЛП), страница 21 – Шанора Уильямс

Прежде чем я это понимаю, Человек-топор быстро подходит ко мне, на ходу хватает за волосы и ударяет головой о стену напротив.

— Что ты за тупая блядь!

Поскольку он держит меня, я обхватываю его руками, притворяясь, что устраиваю драку, но в действительности ищу. Зажимаю часть жира на его боку, царапаю по спине. Он не двигается с места. Его горячее вонючее дыхание проносится мимо моего носа. От него буквально разит дерьмом.

Я зажимаю его сосок, и он поднимает другую руку и ударяет меня. Боль сильная, такая сильная, что я чувствую себя почти разбитой, звон стоит в ушах. Когда я падаю, одной рукой ударяю его, а другой дергаю карман.

— Сука! — Он отпускает мои волосы и бросает меня на землю. Приземляясь на правую руку, я сжимаю приз в руке, хотя принимаю удары, которые он наносит, пиная меня в живот и грудь.

Чувствую, как будто что-то треснуло внутри меня, но даже не знаю, где это. Когда он наклоняется, чтобы снова схватить за волосы, приближается к моему лицу и ударяет по щеке своей большой грубой рукой.

Я стону, чувствуя озноб, покрывающий тело, когда он бьет меня головой об пол.

Слышу громкое «БУМ», а затем тяжелые шаги несутся в нашу сторону. Несколько мужчин бросаются и оттаскивают Человека-топора прочь, выволакивая его из клетки.

Седой мужчина с яростью хватает его за грудки. Он говорит с ним на их родном языке. Могу сказать, что он злится на него. Слышу слова «шеф» и «очень зол» в одном предложении, и знаю, что это значит.

Босс будет сердиться на него за то, что он сделал.

— Он скоро будет здесь, так что успокойся нахрен. Ты знаешь, мы не можем ее убить, — шипит седой мужчина на испанском языке. — Мы даже не должны быть рядом с ней, ты, гребаный придурок! Тебе лучше надеяться, чтобы позже она не была в гребаных синяках. — Он толкает Человека-топора вперед, заставляя идти по коридору. — Вали нахрен отсюда!

Остальные следуют за ним, но женщина остается. Она закрывает дверь клетки, глядя на меня пристальным взглядом, прежде чем уйти прочь.

Пытаясь отдышаться, я изо всех сил стараюсь сесть. Живот и грудь чертовски болят, но прямо сейчас я не чувствую всю силу этой боли.

Я смотрю на Роналдо из-под ресниц, а потом достаю перочинный нож.

Когда он видит это, улыбка становится настолько широкой, что я думаю, его лицо может треснуть.

— Черт. Не думал, что у тебя получится.

Он удивлен...

Хотя не должен.

Это только начало.

День шестой

На рассвете мужчина с седыми волосами входит с подносом еды. Сегодня это что-то другое. Не помои. Не холодное и не замороженное. Не похоже, что от этой еды у меня будет расстройство.

Это выглядит… вкусным.

Еды достаточно для двух человек, и когда он ставит поднос на пол, мы медленно придвигаемся ближе, чтобы разглядеть, что именно там. Тост, вареное яйцо и кусочки арбуза. Конечно, тост сухой, но это неважно. Я все равно съем его.

— Поешьте, — требует он. — И не тратьте впустую еду.

Он уходит, не оглядываясь назад, и запирает дверь. Мы с Роналдо смущенно смотрим друг на друга — ну, хорошо, я смущена больше, чем он.

— Они активизировались. Они действуют так, только когда он возвращается, — сообщает Роналдо. А потом вскидывает бровь. — Ты готова?

Я похлопываю по своей левой груди, где спрятала перочинный нож.

— Готова.

После того как мы съедаем пищу, от которой, честно говоря, чувствую себя совершенно новым человеком, я вежливо прошу Роналдо отвернуться, чтобы я могла пописать. Я не вернусь в ту чертову уборную. Предпочитаю пописать в этом углу — именно так я должна была делать с самого начала.