Книга Ненависть и наслаждение (ЛП), страница 103 – Шанора Уильямс

— Он не мой хозяин, — бормочу я.

— Нет? — Она улыбается. — Тогда кем ты его считаешь?

Я выдерживаю ее взгляд.

— Мы равны.

— О, равны? — Джессика, кажется, очарована этим и немного взволнована. Она подходит к стойке, берет губку для макияжа и прижимает ее к моей щеке. Я вздрагиваю, но не от ее движения, а от боли. На моем лице несколько порезов от шипов. Мои ладони и руки тоже исцарапаны, и довольно сильно.

— Взрывы действительно сильно потрепали тебя, — вздыхает она. — Хреново, что все так вышло из-под контроля.

— Почему ты так сильно хочешь его? — наконец спрашиваю я, когда она отстраняется.

Джессика хватает меня за локоть, заставляя встать.

— У него есть то, что мне нужно. Кое-что важное. Пошли. — Она берет свой пистолет, разворачивается, снова засовывает его за пояс и неторопливо выходит из спальни.

Я следую за ней по коридору, охранники следуют за нами, и когда она поворачивает налево, мы входим в столовую. Это не та столовая, мимо которой мы проходили, когда я впервые попала сюда. Эта намного меньше. Стол на четверых уже накрыт, над ним висит яркая, похожая на бриллиант люстра. Я так рада, что здесь нет принтов гепарда. Только кожа и дерево.

Джессика садится, а затем постукивает по стулу справа от себя. Я подавляю нахмуренный взгляд, подхожу к стулу и сажусь. Охранник пододвигает мне стул, и я замираю, бросая на него холодный взгляд.

— Успокойся, милая”, — говорит Джессика, когда на стол приносят еду. — Они не причинят тебе вреда, если я им не скажу. Ты делаешь мой вечер интересным, так что не нужно ничего делать. В отличие от Драко, я отношусь к своим гостям с уважением.

Вот она снова ведет себя так, будто знает о нем все. Я молчу, и когда Джессика понимает, что я снова играю в молчанку, она говорит:

— Ешь.

Она накладывает еду на свою тарелку, пока наливают вино. Сначала мы едим молча, но я уверена, это только потому, что она ест. Она не шутила. Она голодна. Джессика нарезает свой стейк с картошкой, быстро ест, а затем выпивает первый бокал красного вина.

— М-м-м. — Она сжимает вилку и нож в руке. Когда заканчивает жевать, она говорит: — Ты должна простить меня. Сегодня я не ела ничего, кроме яблока. Напряженный, очень напряженный день. — Она смотрит на меня своими блестящими глазами. — Продолжай. Ешь.

Я втыкаю вилку в зеленую фасоль и подношу ее ко рту. Поскольку все это из одной и той же миски и тарелок, предполагаю, что оно не отравлено... если только она не настолько сумасшедшая и у нее где-то есть противоядие.

Пока жую, я чувствую, что она наблюдает за мной. Отложив нож и вилку, она берет бокал с вином и делает маленький глоток. Затем говорит:

— Шрамы на твоих запястьях… откуда они?

Я быстро моргаю, глядя на нее, а затем смотрю на шрамы. Почувствовав неуверенность, я ерзаю на стуле, потом хватаю свой бокал с вином, чтобы сделать маленький глоток.

— Он заковал тебя в цепи или связал веревкой, не так ли? — настаивает она.

Но я молчу.

— Как долго?

Я неровно дышу, теперь меня раздражают ее вопросы. Что-то твердое упирается мне в затылок, и я прекращаю жевать, глядя на нее. Теперь ее улыбка самодовольная.

— Как долго? — снова спрашивает она.

— Шесть дней. — Гнев охватывает меня, но внешне я остаюсь спокойной. Пистолет убирают от моей головы, и я снова смотрю на водителя. Он не смотрит на меня. Он просто скрещивает руки перед собой, уставившись в окно в другом конце комнаты.