Книга Горькая истина, страница 59 – Шанора Уильямс

По его взгляду я понимала, что он не шутит.

Тут меня охватил гнев – горячий, пламенный, неуправляемый. Я могла бы плакать, рыдать, умолять Доминика, чтобы он не заставлял меня подписывать дурацкие бумажки ради какой-то там сумки, но мной овладела бешеная ярость. Не могла же я уйти без своих вещей! Допустим, я и правда отправлюсь в полицию и все расскажу, а Доминик спрячет сумку и соврет, что в глаза ее не видел. У меня в сумке телефон, кошелек, удостоверение личности, кредитная и дебетовая карты, даже, черт возьми, ключи от машины и квартиры. И Дом не отдает то, что мне принадлежит, чтобы избежать неприятностей из-за соучастия в изнасиловании.

Почему он не может просто меня отпустить? Неужели ему совсем не жаль меня? Зачем Доминик накачал меня какой-то гадостью, не оставив мне ни малейшего выбора? Со сколькими женщинами он проделывал то же самое, а потом отряхивался, как от грязи, и опять строил из себя святого?

Ярость, пылающая как пожар, затмила мой рассудок, и я бросилась на Доминика, чтобы отобрать свои вещи силой.

– Ты что творишь? – обозлился он, отпихивая меня, пока я старалась ухватить сумку.

Я влепила Доминику пощечину, да так, что у меня ладонь заныла. Но я была даже рада – если больно мне, значит ему еще больнее.

Тут Доминик тоже вышел из себя. Он уставился на меня в упор и едва не испепелил взглядом. Его губы были плотно сжаты, он буквально кипел негодованием. Надо же, как я посмела ударить его по ухоженному красивому лицу? Вот урод!

Я схватила ремешок сумки, но Доминик вцепился в нее еще крепче. Он сумел встать, возвышаясь надо мной, но я не отступала, продолжая наносить ему удары. Мне даже удалось стукнуть его кулаком в грудь.

– Прекрати меня бить, Бринн!

– Да чтоб тебя! – прокричала я.

Тогда Доминик сграбастал меня в охапку, зажимая мне рот.

– Подпиши чертовы бумажки! – прорычал он.

Но я отчаянно лягалась, пытаясь закричать, – лучше наделать побольше шума, чтобы нагрянула полиция, чем подписать это проклятое соглашение. Может, на улице меня кто-нибудь услышит? Народу вокруг живет много, хотя район очень тихий. Я знала одно: поставить подпись на такой бумаге – все равно что продать душу дьяволу, чего я делать не желала. Этот мужчина, моя первая девичья любовь, одурманил меня, позволил чужому человеку меня изнасиловать, манипулировал мной, и сдаваться без боя я не собиралась. В этой жизни цепляться мне было особо не за что, только за чувство собственного достоинства, и его я растоптать не позволю.

Я укусила руку, зажимавшую мне рот, мой противник зашипел от боли и выругался себе под нос.

– Тупая стерва! – взревел он и оттолкнул меня с такой силой, что я врезалась лбом во что-то острое и твердое.

Хотела бы я сказать, что встала и ринулась в бой с новой силой, но вместо этого перед глазами опять сгустилась темнота.

ДЖОЛИН

Дверь хлопает, и я подпрыгиваю от неожиданности.

Я сижу в гостиной с бокалом вина в руке. Документы разложены на столе – здесь собраны доказательства, необходимые, чтобы разнести нечистого на руку Доминика в пух и прах. Мне хотелось бы сохранять спокойствие и невозмутимость, но, конечно, стук входной двери застает меня врасплох, и я вскакиваю.

Заглядываю в прихожую. Доминик стоит у двери и с остервенением разбирает почту. Швырнув конверты на стол, он стягивает блейзер. Я стою и жду, когда муж заметит мое присутствие. При виде меня он хмурится, потом качает головой и направляется в сторону кухни.