Книга Горькая истина, страница 57 – Шанора Уильямс

Я лежала неподвижно, его руки щупали и хватали все, что ему хотелось, затем он стал снимать брюки. Джон перевернул меня, будто тряпичную куклу, поднял мои бедра, а потом я уже ничего не помнила о той ночи: алкоголь и неизвестные вещества затуманили сознание и я провалилась в темноту.

Когда я очнулась, во рту было сухо и липко, на языке ощущался сладковатый привкус. На лицо упала полоска света, и я издала стон. За окном было темно, свет проникал из приоткрытой двери ванной.

Несколько минут ушли на то, чтобы вспомнить все: лаунж-бар, арбузный коктейль, Доминика.

Я ахнула и села на огромной кровати. От малейшего движения голова болезненно пульсировала, болело и между ног, и в заднем проходе. А потом я вспомнила, как приехала в этот дом. Выпила яблочный сок. Сначала сверху был Доминик, а потом кто-то другой. Какой-то мужчина. Но кто?..

Я сказала Доминику, что не могу с ним переспать, хотела уйти, а потом пришел кто-то еще, и я отключилась.

Когда я слезала с кровати, моя нижняя губа дрожала. Я была голой, но не помнила, кто и как меня раздевал. Платье валялось на полу, я подняла его, торопливо натянула и обвела взглядом комнату в поисках сумки.

Заметив, что кто-то сидит в углу за приставным столиком, я испуганно вздрогнула.

Доминик. Без рубашки, в одних черных спортивных штанах. Он смотрел на меня, словно охотник на добычу.

– Дом… – выговорила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Даже в темной комнате было видно, как мрачен и серьезен его взгляд. От такой перемены мне стало страшно. Куда подевался улыбчивый искрометный собеседник, с которым я сидела в баре? Где его чувство юмора и обаяние?

– Что ты здесь делаешь? Почему сидишь в темноте?

– Ждал, когда ты проснешься.

Доминик держал в руке что-то длинное, тонкое, серебристое. Потянувшись к лампе на тумбочке, я нажала выключатель и увидела, что это авторучка. На столике перед Домиником лежала тонкая стопка бумажных листов.

– Ты должна расписаться, – объявил Доминик, указывая концом ручки на бумаги.

Его голос звучал безжизненно. Ноль эмоций, ни тени сочувствия. Меня пробрала дрожь.

– Где?

Дом пододвинул ко мне стопку, и, вся съежившись, я опасливо приблизилась к столику. Идти было больно. Я едва не плакала, так у меня болела задница. Я ни разу в жизни ничего подобного не испытывала. На верхнем листе мне сразу бросился в глаза напечатанный жирным шрифтом заголовок: «Соглашение о неразглашении».

– Это что, черт возьми, такое? – спросила я.

– Документ, который ты должна подписать. Не знаю, известно тебе об этом или нет, но скоро в моей жизни будут происходить масштабные события. Я не могу позволить себе отвлекаться на всякие мелочи.

Доминик положил ручку на документ, а я недобро прищурилась:

– Мелочи?! Ты что несешь, Доминик? Ты накачал меня какой-то дрянью и позвал черт знает кого, а этот подонок меня изнасиловал!

– Не ори! – Это был приказ, и в голосе Дома прозвучала угроза.

– Не смей затыкать мне рот, козел! Где моя сумка? Я ухожу!

Доминик молча смотрел на меня, потом встал со стула и обогнул столик. Я попятилась, а Дом выдвинул верхний ящик комода. Я точно помнила, что не клала туда сумку. Похоже, Доминик нарочно ее спрятал, чтобы, очнувшись, я не могла сбежать и была вынуждена обратиться к нему.

Достав сумку из ящика, Дом вернулся за столик и положил ее себе на колени.