Книга Крестовый поход, страница 249 – Лариса Куницына

Сопровождавшие его закрыли замок на двери, ключи передали охраннику, курносому увальню в синем кафтане и лихо заломленной шапке, и ушли. Кирилл осмотрелся, и сел на лавку. Мазь Матрёны подействовала, ссадины и ушибы почти не болели, только ощущалось лёгкое жжение на коже. Голова после короткого, но крепкого сна была ясной. Он устроился на лавке поудобнее, чтоб обдумать ситуацию. Вместо баркентины он забрёл в Камень-город, и это было плохо, потому что все в крепости раймонитов в один голос твердили, что в этом случае его песенка спета. Но, с другой стороны, он не умер от страха и холода в степи, и это уже было добрым знаком. Может, это и означало, что час его ещё не пришёл.

В крепости он выяснил, что сварожичи поддерживали с госпитальерами довольно дружеские отношения и, скорее всего, вполне лояльно относились к землянам. Значит, лучше всего настаивать на том, что он с баркентины, его захватили раймониты, но ему удалось бежать. Как? Придушил охранника, отобрал ключи и вышел через осадный путь, о котором проведал раньше. Могу показать…

— Эй басурманин, есть хочешь? — поинтересовался охранник, подойдя к решётке. Был он совсем молодой, с круглым конопатым лицом и добродушными глазами.

— Сам ты басурманин, — огрызнулся Кирилл.

— Я не басурманин, — неожиданно обиделся парень. — Я Барсук.

— Барсук? Это серьёзный зверь! — усмехнулся Оршанин.

— А ты, что, видел?

Охранник подался к решётке и даже взялся за прутья руками. Кирилл покосился на него. «Взять бы тебя сейчас за грудки, подумал он, да приладить башкой о решётку. Потом ключи забрать и — дёру!» Но вместо этого он потянулся и ответил:

— Видел, в детстве. У нас недалеко от школы питомник для звериных сирот был. Там постоянно несколько барсуков жили.

— И как они? — глаза парня загорелись далеко не праздным любопытством.

— Симпатичные такие, с длинными мордочками, умными глазками и цепкими лапками. Головка белая, две чёрные полосы от носа до ушей. И хвост пушистый.

— Ишь ты! — радостно засмеялся Барсук. — А у нас тут зверей священных мало. У князя Святослава медведиха Манька была. Говорят, ласковая, да от старости померла. В зверинце росомахи живут, соболи, три лося и лисицы. В лесу заповедном волки ходят, и белки по деревьям прыгают. В тереме у княгини заяц есть. А вот барсуков нет. Жалко.

Он присел возле решётки.

— Ты парень, не серчай, — проговорил он. — Только не повезло тебе. Княжич у нас больно крут, не сдобровать тебе. Княгиня Млада с мужем своим Яснооком гостить в Коруч уехала, заместо себя брата оставила. Кабы она была, может, и отвертелся бы ты, а княжич и разбираться не будет.

— Что, такой злой? — поинтересовался Кирилл.

— Злой не злой, а сердитый. Он, вишь, младшим родился. Вперёд него сестра успела. Город ей и достался. Она его, было, князем садила, да потом сама же и свергла. Вот и сидит он наместником, пока её нет. И у него ещё какая напасть, он, говорят, оборотень. Каждую ночь в какую-то зверюгу оборачивается.

— В какую зверюгу?

— Так кто его знает, он в дальних хоромах хоронится. Может, в медведя, а, может, в волка.

— А может в барсука?

— Нет, не в барсука. В волка или медведя. Но я думаю, что в медведя.

— Тебе видней, — кивнул Кирилл.

— А хочешь, я тебе про них расскажу?

— Говори, торопиться нам некуда.

Барсук устроился поудобнее и начал свой рассказ.