Книга Повелитель теней. Том 2, страница 188 – Лариса Куницына

Тем временем маг Дуэйт сидел в своей лаборатории за письменным столом. Большая часть просторного низкого помещения с широкими столами, заставленными различными сложными приборами из линз, трубок и пружин, а также шкафами, наполненными горшками с магическими снадобьями, шкатулками с минералами и мешочками с сушёными травами, тонула в темноте. И только на этом столе, застеленном слегка вытертым бордовым бархатом, стояли два подсвечника с зажжёнными свечами. Их колеблющийся рыжеватый свет падал на золотую брошь в виде свернувшегося дракона, лежащую в центре. Дуэйт внимательно рассматривал её, не прикасаясь руками. Эта вещь была опасна, и ему нужно было разгадать её загадку, чтоб эта опасность не вернулась снова.

Брошь была сделана хорошо. Её слегка грубоватые очертания не были следствием грубой работы. Это было сделано намерено, чтоб придать мифическому чудовищу вид мощный и угрожающий. Дракон был крупный и злой, его маленький, единственный видимый глаз свирепо таращился из-под нависшего века. Огромные зубы загнутыми кинжалами торчали из открытой пасти, как и растопыренные в стороны когти на пальцах длинных чешуйчатых лап. Эти чешуйки на спине, боках и голове, длинный острый гребень были прорисованы очень тонко и рельефно. Нет, это была великолепная брошь-пряжка для походного плаща сильного и бывалого воина, привыкшего к почестям и к тому, что он наводит страх на врагов.

Она была выбрана безошибочно, и, конечно, понравилась бы лорду контаррену, если б не грозное предостережение. Он бы обязательно оставил у себя этот символ воинской силы. Да и от подарка Дамы Полуночи он отказываться бы не стал. Зачем? Подарок был вполне объясним. Она могла сделать его, стремясь приобрести ещё одного союзника, что было очень разумно, учитывая, что альдор последнее время заметно охладел к её красоте. К тому же этот подарок можно было расценить, как попытку сделать приятное самому альдору, показав, что и она оказывает милость принятому при дворе и обласканному им полководцу.

Дуэйт невольно бросил взгляд туда, где на полу лежала чёрная фигура. В полумраке она казалась обугленным мёртвым телом. Слуги так и не смогли потушить огонь, охвативший статую. Он внезапно погас сам, после того, как сжёг её до сердцевины, превратив в головёшку. Ещё недавно это был прекрасный рыцарь, и вот это что-то бесформенное и безобразное, похожее на бревно, вытащенное из остывшего камина. А ведь на его месте мог быть маркиз Беренгар. Дуэйт невольно передёрнул плечами. Что же это такое, что могло сжечь до углей того, кто украсил свой наряд роковой брошью?

На ум приходило только одно: тот рассказ, что он слышал от Ликара, вернувшегося из Магдебурга. Там тоже люди сгорали от неведомого огня, превращаясь в уголь. И повинен в этом был некий колдун, о котором по всему континенту уже давно ходят тревожные и даже страшные слухи. И если это его рук дело, то это значит, что он каким-то образом вошёл в сношение с королём Ричардом и теперь служит ему.

— Очень верная мысль, — раздался из-за его спины мягкий вкрадчивый баритон.

Дуэйт испуганно дёрнулся и вскочил. Обернувшись, он увидел у стены высокого мужчину в рыцарских латах, столь светлых, словно они были сделаны не из железа, а из серебра. Наверно он подумал бы: «Из лунного серебра», если б знал, что такое Луна. Что-то в этом рыцаре было знакомо ему, и только встретив взгляд зелёных мерцающих глаз, он вспомнил, где видел его. Глаза из изумрудов были у новой статуи Ангела Тьмы, и он специально ходил в храм, посмотреть на неё. Теперь она стояла в нескольких шагах от него. Более того, она ожила. Дуэйт испуганно метнулся к стене и посмотрел туда, где темнел прямоугольник тяжёлой дубовой двери.