Книга Диктиона. Пламя свободы, страница 34 – Лариса Куницына

Он с улыбкой смотрел на Рахута, и тот обернулся к Микелле.

— Что скажешь, предатель?

— Он всегда недолюбливал Кибелла и завидовал ему, — проворчал Микелла. — И всегда разевал пасть на Дикт, да тот был ему не по зубам. К тому же он всегда боялся. Они все дикари и трусы — эти онцы. Они молятся не Аматесу, а Донграну.

— Ладно, — Рахут обернулся к королю Оны. — Я дарю тебе жизнь, но на свободу не надейся. И если попробуешь сбежать или предать меня — ты умрёшь вслед за этими.

— Я запомню это, — кивнул тот.

— Отведите его во дворец и приставьте охрану, — приказал бастард.

Джинад кивнул.

— Прощай, братец, — усмехнулся Юнис, перешагивая через тело Кибелла.

Он вслед за Рахутом, Джинадом и Микеллой вышел из камеры. Половина охранников удалилась следом за ними. Авсур подошёл к телу короля, а Сёрмон — к Энгасу.

— Ты знаешь где-нибудь поблизости подходящий колодец? — спросил алкорец.

Ормиец кивнул.

— Во дворе за хозяйственными постройками.

— Если ты ошибёшься…

— Сам не ошибись, — проворчал Авсур и, подняв тело Кибелла, уложил его себе на плечо. — Птицу с собой не бери. Пусть летит в лес. Утром увидимся во дворце.

— Я буду скучать… — сладко шепнул ему вслед Сёрмон.

— Иди к дьяволу! — огрызнулся Авсур.

— Вместе, только вместе, друг мой, — вздохнул алкорец и задумчиво взглянул на Энгаса. — Ты подумай, какая душка. Настоящий ангелочек… С огненным мечом.

IV

Утро застало Сёрмона за пультом скоростного катера, летевшего над лесами и горами Дикта. Он сидел, устало откинувшись на спинку пилотского кресла, положив ноги в изящных сапогах с золочеными носками на пульт, и лениво водил замшевой щёточкой по ногтям. Время от времени он отрывался от маникюра и бросал взгляд на экраны кругового обзора, сверяясь с картой, чтоб лучше освоиться с местностью. Несколько раз его отвлекало от этого занятия неприятное шебуршение за спиной, но он только болезненно хмурился. Однако когда шебуршение перешло в звуки более громкие и откровенные, он не выдержал. Сняв ноги с пульта, он развернулся вместе с креслом и в упор взглянул на своего пленника. Энгас замер, пристально глядя на него.

— Ты зря тратишь силы, пытаясь перетереть цепь, — тихо произнёс Сёрмон. — Её можно разрезать только лазером. Ты знаешь, что такое лазер?

Диктионец молчал. Сёрмон утомлённо прикрыл глаза и снова развернулся к пульту.

— Что вы сделали с королём? — раздался сзади голос ещё более раздражающий, чем звук трения металла о металл.

— Я ничего с ним не делал, — пробормотал Сёрмон. — Это Авсур. Его работа. И его проблема… Я не знаю, что он сделал с вашим королём. У этого дикаря никогда ничего не поймёшь.

— Кто такой Авсур?

— Авсур? — Сёрмон снова развернулся и взглянул на пленника. — Это вроде бы как мой папочка. Он заботится обо мне. А я о нём. Да ты его видел. Симпатичный, верно? Тебе ведь тоже нравятся крутые суровые брюнеты с нежной душой, если учитывать, как ты печёшься о своём короле.

Сёрмон улыбнулся, сверкнув клыками, но фокус не прошёл. Энгас не оскорбился на намёк. Он спокойно смотрел на наёмника большими, прозрачными и холодными глазами, такими же большими, прозрачными и холодными, как глаза Сёрмона, только голубыми.

— Он — мой друг и я беспокоюсь о нём, — произнёс Энгас. — Ты знаешь, что такое друг?

— Я — наёмник. Солдат, который воюет всю жизнь. И если я ещё жив, значит, у меня были друзья, которые вытаскивали меня на себе из-под огня, — ответил алкорец. — Но тебе сейчас лучше бы позаботиться о своей шкуре. Ты держишь путь в пекло, и вытаскивать тебя оттуда будет некому.