Книга Огни Хафельберга, страница 105 – Софья Ролдугина

Ага.

Вы идите, я вас немного позже догоню. Болезненно улыбнулась она, усаживаясь прямо на землю. — Холодно тут. — Может, из-за того, что вершина? — предположил Шелтон, и, не дождавшись ответа, подтолкнул напарника в спину. — Идём, хоть посмотрим, что это за местная достопримечательность такая. Мартель опомнился только шагов через двадцать. — Эм, Шелтон, она плачет.

Ульрике? — Да, я заметил. Шелтон скосил взгляд на девчонку. — Поэтому мы и отошли. — А ты не знаешь, почему она… — Нет, — отрезал Мартель. — Слушай, если ты не заметил, я последние часов пять стараюсь вообще отключить телепатию. Неконтролируемые провалы в глубокую прослушку никому не нужны. Забыл, что сам говорил? — Я помню, но сейчас прислушайся.

Вдруг Ульрике скрывает что-то важное. Она вполне могла быть знакома с Даниэллой Ройтер. — Думаешь? Марцель запнулся ногой за камень и чертыхнулся. Да, слишком много она знает о ее привычках, это свидетельствует либо о личном знакомстве, либо о глубоком интересе к смерти девушки. Марцель виновата оглянулся на Ульрике и сдался. Нервы и так были словно оголены после вынужденной пятичасовой глухоты.

Телепатия — это ни зрение, ни слух. Нельзя заслонить ее плотной повязкой на глаза или заткнуть берушами. Если зажиматься, то рано или поздно сработает принцип сжатой пружины, либо сломается, либо сорвется. Ульрике смотрела на горизонт изломанной линии гор, темно-фиолетовая туча неторопливо наползала на прозрачно-голубое небо. Глубоко вздохнув, Мартель закрыл глаза и сосредоточился.

Ее руки, сильные, с суховатыми пальцами и сильно выпирающими косточками на запястьях. Ее руки всегда теплые, даже зимой, даже в лесу, когда… Да, она увязывает хворост гибким прутом прямо на снегу. Ее руки пахнут мхом и полынью. Ее руки никогда больше не заплетут твои косы.

Марцель отключился от прослушки так резко, что голова закружилась. Она вспоминает мать, погибшую, кажется, не своей смертью. Он облизнул пересохшие губы. Это как-то связано с легендой о Манон. С одной стороны, у Лерике тяжело здесь быть, а с другой «Ой, она стремится сюда. Как-то все очень сложно», — пожаловался он Шелтону. Стратег только пожал плечами.

«Человеческая психика вообще непростая штука. Значит, у Ульрики семейные причины. Любопытно, но для дела Даниэлы Ройтер бесполезна. Издали могила Манон казалась сплошь усыпанной снегом. И только с расстояния метров в десять становилось понятно, что это всего лишь цветы. Те самые, белые, мелкие, звездчатые, которые робко проклёвывались вдоль тропы. Здесь они росли густо, как мох.

Ползучие стебли цеплялись за выступы кедровой коры и увивали ствол почти до высоты человеческого роста. — Жёсткие! — непонятно для кого констатировал Марцель, присев на корточке и тронув стебелёк пальцем. — На проволоку похоже. — Хочешь цветок в петлицу, а, Шелтон? — Я в свитере, тут петлиц нет, — хмыкнул стратег. — Как тебе это место? — Я что-то не вижу, куда здесь можно спрятаться или свернуть.

Тропа одна, ответвлений нет. — Сейчас у Ульрики спросим, — решил Марсель и с некоторым трудом поднялся на ноги, опираясь на дерево. Кора под ладонью была шершавой и теплой. Минут через десять он обернулся к Ульрике и замер. Туча, еще минуты две назад маячившая где-то над Кедровой долиной, надвинулась, закрывая пол неба. — Слушай, мне что-то не нравится вон та черная громадина.