Книга Огни Хафельберга, страница 110 – Софья Ролдугина

Резкое вторжение в личное пространство, боль, настойчивость. Он сделал на автомате пару шагов и, только наступив в лужу, опомнился. — Подождите, я тут вспомнил, что у Шванка недавно было плохо с сердцем. Шелтон слегка запинался, дыхание у него сбилось. Медленно, очень медленно он отстранился от Ульрики, едва ли не по одному, отцепляя её пальцы от локтя, и только потом немного расслабился.

И я полагаю, что действительно не стоит оставлять его одного.

Но стоит тащить в лес за ветками, скептически поинтересовалась.

Ульрики. В мыслях её вспыхнул яркий образ. Потрёпанный лис, с осторожностью кружащий вокруг взведённого капкана. У лиса были серые человечьи глаза. — И как он с таким слабым сердцем на тарзанке катался? — Чего-то вы темните, мальчики, — подозрительно сощурилась она. — Но дело ваше. Воркуйте тут, а я и сама справлюсь. Она отвернулась, а Мартель обожгла такой едкой и горячей обидой, что дыхание перехватило.

— Шелтон, иди. Ульрик и права, не такой я больной. Он чувствовал, что губы кривит неискренняя улыбка, но ничего поделать не мог. Разочаровывать ульрики было стыдно до судорог, даже мерзко. К тому же после того случая не было этих, как их, рецидивов. Валите уже отсюда за своими ветками. — Действительно, не было.

Эхом откликнулся Шилтон, машинально поглаживаясь царапанный локоть. — Мы вернемся быстро. А если тебе что-то привидится, то можно просто не смотреть. Потрепанный лис храбро наступил в центр капкана. «Щёлк!», Марцель выдохнул, «Ага!», и закутался в одеяло. Момент, когда Шелтон с Уллирикой вышли из пещеры, совершенно не отложился в памяти. «Значит, просто не смотреть…», и Марцель закрыл глаза.

Это всегда служило спусковым крючком для телепатии. Стоило приглушить одно из чувств, как другое тут же пыталось занять освободившееся место. Обычный слух улавливал потрескивание углей в костре, тихий свист сквозняка в туннеле, уходящем вглубь горы, шорох дождя снаружи и хруст мелких веток под ногами у Шелтона и Ульрики, отходящих дальше и дальше. Слух телепатический жадно тянулся к их разумам, и Марцель ощущал то, что ощущать никак не мог.

Холодные капли воды, стекающие по лицу, по шее, забирающиеся под вырез свитера, чекочущие спину, как невидимые пальцы, мокрые пряди волос, липнущие к щекам, тяжесть ненавистных армейских ботинок, куртка, сползающая с плеч. Причем слышать все это получалось так просто, естественно, что даже становилось немного страшно. А вдруг и там, в городе, эта странная обостренная чуткость останется? Мысль пугала.

Ведь одно дело — сливаться мысленно с двумя приятными, пожалуй, даже близкими людьми, и совсем другое — остаться обнаженным перед толпой, без возможности отделить свою личность от прочих. — Не хочу, — Марцель шептал и не узнавал свой голос, — не хочу возвращаться обратно к хаосу, не хочу в психушку. Шелтонс» улерики действительно не задержались надолго, и четверти часа не прошло, как они вернулись, нагруженные целым ворохом пышных еловых веток.

Правда, при разборе этого богатства вскоре выяснилось, что даже на две лежанки лапника не хватит, пол слишком холодный и неровный. — Я ночью встаю часто, так что сплю с краю, — сразу предупредила Ульрике, наскоро расстелив на еловом ложе флисовый плед. — А вы между собой решайте, как хотите.