Книга Огни Хафельберга, страница 111 – Софья Ролдугина

Улучив момент, когда Ульрике занялась изготовлением подушки из своего рюкзака и подсохшую костра куртки, Шелтон наклонился к напарнику и шепнул. — Ты спишь рядом с ней? — Вроде ты против совращения малолетних, — не удержался от шпильки Марцель. — Я против того, чтобы эти теоретические малолетние внезапно хватали меня за разные части тела и царапали. Локоть — это еще куда ни шло.

А что-нибудь понежнее… Шелтон выдержал зловещую паузу, и глаза у него сверкнули в полумраке, ловя отблеск костра. — У тебя же явная склонность к мазохизму, так что переживешь. — Ну, спасибо. — Не шипи. И так холодный и скользкий, на гадюку похож. — И да, кстати, Шванг, на голове у тебя полный бедлам, и что-то мне подсказывает, что если ты не приведёшь себя в порядок сейчас, то утром нас, Ульрике, будет ожидать весьма забавный концерт с воплями и плясками.

Марцель чертыхнулся и полез за расчёской. Тем временем, художественно развесив мокрые брюки и носки и сушиться у костра на двух палках, Шелтон забрался под одеяло. Ульрике давно уже лежала с края настила и, кажется, спала, поэтому телепату пришлось бронясь лезть через голову напарника. Еловые иголочки покалывали даже сквозь толстый флиз, жесткий рюкзак никак не мог заменить подушку.

Впрочем, к хреновым условиям для ночлега Марселю было не привыкать. Спал же я когда-то на картонных коробках в подворотне. — Доброй ночи всем! И пусть нас не съест медведь во сне! — Медведи здесь не водятся, Шванг. Тебе уже говорили об этом. — Ну, пусть нас не съест кто-нибудь, водится же здесь кто-нибудь, кто-нибудь хищный, кто-нибудь хищный и голодный.

— Да уймись уже, придурок! Марцель ухмыльнулся и мстительно запустил руки Шелтону по цвитер. — Прибью! От прикосновения ледяных пальцев к животу стратег резко шарахнулся, врезался лбом в стену пещеры и едва не взвыл. — Убьешь при свидетелях? — еле слышно выдохнул Марцель напарнику в ухо, который пытался без лишнего шума отцепить от себя чужие руки.

«Шванг, ты нарываешься! Мне не нужен напарник, который… Мальчики, ну хватит уже!» Сонно пожаловалась Ульрике и перевернулась на другой бок, прижимаясь грудью к спине Марцеля. «Спите! Оба!» И она потянулась вдоль согнутой руки Телепата, накрывая горячей ладонью и его пальцы, и пальцы Шелтона. От прикосновения стратег будто окаменел разум.

Ульрике, я бы вас попросил… — Заткнись, Курт, я устала. И, как ни странно, Шелтон действительно заткнулся. Постепенно рука у него расслабилась, утих и шторм, бушевавший в океане разума. Марцель, ежесекундно ожидавший новых жутких угроз от напарника, весь издергался, вслушиваясь в его мысли. Но они оставались, как всегда, нечитаемыми.

Слишком сложно, слишком много, и стратегия грядущего разговор с Блау шла параллельно с сортировкой фрагментов разрозненных сведений о Даниеле Ройтер, а биржевые графики паутиной опутывали карточный домик рассуждений о возможном укромном убежище Нуаштайна. И чем глубже Марцель нырял, вслушиваясь в напарника, тем навязчивее ему мерещилось, что вот эта злость, вторжение в личное пространство, угрозы и жесткие ответы на любые попытки втянуть стратега в идиотские шутки все это наносное, ненастоящее, наигранное.

Элемент дрессировки. Непривычно ироническая мысль всплыла в сознании Шелтона и растворилась. Ее можно было бы даже принять за иллюзию или часть сна, тем более что стратег действительно уже засыпал. Это Марцель, накрутивший себя за день, никак не мог успокоиться и расслабиться, несмотря на оглушительную усталость. Он лежал и тупо пялился в камень стены поверх Шелтонова плеча, но не мог сосредоточиться толком ни на своих мыслях, ни на чужих.