Книга Огни Хафельберга, страница 112 – Софья Ролдугина

А потом, когда Шелтон уже.

Совершенно точно заснул, Ульрике вдруг прошептало «Марцель, а ты все-таки любишь ежевику или нет?».

От неожиданности телепат ответил честно «Люблю, но зрелую, в смысле сладкую». — Тогда обернись, только тихо, не разбуди его. Марцель осторожно повернул голову, а Ольвике в то же время приподнялась, нависла над ним, опираясь на локоть. — И где ежевика? Телепат ничего не мог поделать с собой, губы сами в улыбке разъезжались.

— Ты дурак, — очень серьезно спросила Ольвике, — сам же понимаешь, что это предлог такой. — Провокаторша! Марцель тихонько, стараясь не разбудить напарника, приподнялся навстречу ей. Дыхание смешивалось. — Тебе сколько лет? Скажи, очисти мою совесть. — Не скажу, — улыбнулась Ульрике, но Марцель это уже не увидел, ощутил.

Щекой, краешком губ, языком. — Достаточно. И тебе на самом деле ведь без разницы? Дыхание сбилось. Рядом Шелтон спал и во сне прижимал к своему животу ладони Марцеля и Ульрики, со всей своей природной жадностью, уверенностью в неоспоримом праве старшего, сильного и с какой-то болезненно-нежной заботливостью. И от этого сердце почему-то начинало колотиться как бешеное.

— Похоже на секс втроем. Марцель улыбнулся, и уже Ульрики впитала его улыбку — щекой, краешком губ, языком. У дурацких, неловких поцелуев был кисло-сладкий привкус недозрелой ежевики. — А это затягивает… — сбивчивым шепотом констатировал Марцвель через четверть часа.

— Плечо, шея, снова плечо… Кожа теплая, влажноватая, футболку с широким вырезом можно просто сдвинуть вправо или влево… Вот черт, я с ума сойду, и у меня затекла.

Рука. «А ты как?».

Хочу, — буркнуло Ульрике куда-то за ухо, — а придётся спать. — Почему? — Марсель даже не понял сначала, но шевельнул ногой и тут же задел Шелтона. Тот пошевелился во сне, но, к счастью, не очнулся.

А-а-а, да, проблема.

Угу, — грустно вздохнула Ульрике и потерлась лбом о его плечо.

Завтра утром всё будет по-другому. — Уже не до всякого такого.

С чего ты взяла? Костер выстрелил угольком. Марцель вздрогнул, въехал коленкой Шелтон в бедро и с перепуга создал такую реалистичную иллюзию внушения сна, что сам в нее поверил. — Ладно, вечер не к черту, зато Шелтон нас не спалил. — С чего? Я просто знаю, — сказала Ульрике и зевнула. Ее тоже задело внушением хоть и самым краешком.

Спи. Она мягко опустилась на еловую лежанку и чуть ползла вниз, упираясь лбом в лопатки Марцеля. Ее тепло ощущалось даже сквозь свитер.

И прости, пожалуйста.

За что? Ульрике не ответила. Мысли у нее сонно поплыли. Марцель осторожно улегся и тоже попытался хотя бы задремать. Получалось не слишком хорошо. Ульрике снилось что-то хреновое. Она иногда напрягалась, каменела, потом вдруг Воздух всхлипывало или втягивало воздух со свистом через плотно стиснутые зубы. Костер потрескивал, капала вода снаружи, то ли с деревьев, то ли дождь накрапывал, и пахло дымом и сыростью.

Из глубины пещеры доносились жутковатые звуки, слабое царапание, стук, временами Марсель услышались даже шаги. Он плотно-плотно закрыл глаза и прижал лоб к плечу Шелтона и постарался перелить у лирики немного холодного спокойствия Стратега. После напряжённого, полного эмоциональных потрясений и физических нагрузок дня телепатия выматывала посильнее бега с препятствиями, но зато Ульрике стало потихоньку успокаиваться.