Книга Огни Хафельберга, страница 118 – Софья Ролдугина

И хорош ржать. — Идите, что ли, правда, вещи собирать, — махнула Ульрике рукой, отсмеявшись и, наконец, отлепилась от Шелтона.

А я еще тут поваляюсь. Что-то мне пока не совсем хорошо. Как вспомню ту пещеру, опять тошнит.

Это потому, что ваше физическое состояние тесно связано с эмоциональным, — объяснил Шелтон. Шеллтон поднялся на ноги и небрежно отряхнул иголки и землю с брючин. «Шванг, идем!» Прозвучало это подозрительно похоже на «шванг к ноге», но Марцель почти не обиделся. В кармане у него звенели загадочные металлические кругляши, чьё происхождение мог определить только Шеллтон. «Странные штуки, на монетки не похожи».

Задумавшись, Марцель пропустил момент, когда они вернулись в пещеру. Шеллтон сразу приступил к делу и начал заливать костёр водой из бутылки. Угли фыркали и шипели, зола взмывала душными облачками. Недоеденный бутерброд валялся на смятом флисовом одеяле в двух шагах от кострища. После свежего воздуха снаружи, гарь и пыльный запах пещеры чувствовались гораздо острее. — И как? Оно того стоило.

Что? Марсель на автомате сунулся в мысли напарника, наткнулся на глухую стену раздражения, аж зубы заныли, и пробкой выскочил обратно. Шелтон явно был не в духе. — Ну, там определенно что-то случилось, такие же оплавленные стены, как тут, может, даже сильнее, оттуда еще дырки расходятся в разные стороны, но я не полез, узко, запросто застрять можно.

Шелтон на секунду замер. — Хм, только из-за того, что можно застрять, а так бы полез? — Интересно же, — кивнул Марцель и сдул муравья с бутерброда. После исчитывания болезненных ощущений у лирики, аппетит начисто пропал, но простая логика подсказывала, что перекусить перед долгой обратной дорогой было бы разумно. «Всегда хотел спуститься в заброшенные туннели метро под Шельдорфом.

Говорят, там водятся двухметровые крысы, прикинь?» «О, да, двухметровые крысы как раз в сфере твоих интересов», — саркастично откликнулся Шелтон, вороша мокрой, остывшей углепалкой. — Значит, клаустрофобии у тебя нет, даже в зачаточной степени. — Какая клаустрофобия! — тут заржал уже Марцель, причем с полным правом.

Забыл, что ли? В Кернсберге я по трубам полтора километра прополз, а мучился только отсутствием туалетов, ну и когда пришлось за маренгой шпионить. Я тогда еле-еле поместился в сейф под столом, дышал через трубочку. «Все это прекрасно, Шванг». Не прекращая складывать одеяло и подсохшие за ночь свитера в рюкзак, Шелтон окинул напарника внимательным взглядом. «Но о поразительном бесстрашии, внушающем опасение в твоем психическом здоровье, мы поговорим позже.

Если у тебя самого нет клаустрофобии, то как ты мог не заметить ее проявление у Ульрики?» Кусок хлеба встал у Марцеля поперек горла. «В смысле, как? Ну, может, задумался. «Настолько, что пропустил даже такое яркое явление как паническая атака?», — скептически поинтересовался стратег. — Странно.

Обычно ты дергаешься, как припадочный, когда я начинаю болевую стимуляцию биокинеза, хотя к физиологическим проявлениям телепаты менее чувствительны, чем к психическим. — Твои способности вообще-то работали в пещере? — Да, — рявкнул Марцель, инстинктивно натягивая на себя флисовое одеяло. Желудок скрутило от скверного предчувствия. Происходившее в пещере вспоминалось плохо, урывками.