Книга Огни Хафельберга, страница 180 – Софья Ролдугина

В итоге на поезд Шелтона сажали под вопли вроде «Не забудь перенести нам их головы!» и «Бей сильнее, не бойся! Я потом сама отмою твои ботинки от крови!» Стратег старательно делал вид, что эти двое психов не с ним, а Марцель ржал как конь, пока последние вагоны не скрылись в туннеле и только потом обессиленно распластался по холодным плитам платформы. «Нервы, нервы», — выдохнул он, жмурясь на ясное небо.

Это из-за случая в церкви?

Ульвике присела рядом и сочувственно погладила его по щеке. — Из-за всего вместе, — пробормотал Марцель, зажмурившись на мгновение крепко-крепко, так, что глазам стало больно. — Давай заварим кофе в термос и пойдем валяться где-нибудь на холме и смотреть на город. До самого вечера. — Давай, — легко согласилась она, — и еще бутербродов сделаем. К дому Вальцев Марцель плелся, ощущая город чем-то своим, неотделимой от сознания частью, так же, как Шельдорф раньше.

Походя, касаясь мысли официанта в пивнушке, завихрений сплетен в головах у кумушек перед пекарней, как большую кошку оглаживая сознание рыжей девчонки, рисующей мелом звезды на мостовой перед крыльцом дома, ловя музыкальный отклик со стороны монастыря, Марцель чувствовал себя не пришельцем, а хозяином, и это ощущение хотелось длить и длить.

У Вальцев улерике неторопливо отсыдило шиповниковый отвар из кастрюли в термос и достала из холодильника упакованные сэндвичи. Наблюдая за вознёй, Марцель подпёр щёку ладонью. — У меня такое чувство, что ты заранее знала, как мы день будем проводить. — Неа, — тряхнула головой Ульрики, — просто хотела провести его именно так. — И? — Ну, мои желания сбываются.

Тогда пожелай мне личный остров, — ляпнул Марцель и засмеялся. Ульрике серьёзно покивало. «Может, не сразу, но он у тебя обязательно будет». А потом они валялись на траве, делили сэндвичи на двоих и смотрели на город, казавшийся с холма игрушечным. Дул восточный ветер, и облака летели грязными клочьями в невидимых потоках. Зелень словно вымывалась из жухнувшей листвы и пропитывала синеву небо.

На ратуше сверкал золотом флюгер и крутился как сумасшедший. Ульрике по секрету сказала, что он сделан в виде лисицы и может отводить зло. Тогда Марцель почему-то вспомнил портреты на стене.

Кафе Линденофф и обронил «А я видел твой дагеротип. Неплохо ты сохранилась с девятнадцатого века».

«Спасибо за комплимент», — невозмутимо ответила Ульрике и цапнула из корзинки предпоследний сэндвич. «Я же говорила, что старше тебя». «Жуть!» — Да не говори, а Бригитта Кауфер моя праправночка. — Ага, — хохотнул Марцель, скашивая взгляд на Ульрике. Она с задумчивым видом обнюхивала ломтик копченой рыбы на сэндвиче. — А мы с Шелтоном — спасители человечества.

В будущем. — Почему нет? — философски вздохнула Ульрике. — Бедное, бедное человечество. — Кстати, зря ты не ешь рыбу. Вкусно ведь? — Да ну! — скривился Марцель, откидываясь на спину, и спохватился. — Так, не уходи от темы. Так что насчет того до геротипа? — Еще один портрет в галерее мертвецов. — равнодушно пожал о плечами Ульрике.

Марцель прислушался.

Нет, не врешь.

Интересно. А ты знаешь, что половина тех девушек и правда умерла насильственной смертью? — попробовал он зайти с другой стороны. Ульрике отложила надкусанный сэндвич, неотрывно глядя в одну точку, где-то между городом и небом, и застыла. Ее сознание захлестнула огненная волна.