Книга Огни Хафельберга, страница 46 – Софья Ролдугина

Но Марцель симпатичнее, я от него вообще тащусь, педантично уточнила Ульрике и тут же подотстала, чтобы поравняться с телепатом. — Слушай, не хочешь бутерброд? — Да не, я не голодный пока. — Что ж, неудивительно, что вам интереснее с Марцелем, ведь он фактически ваш ровесник, — слегка повысил голос Шелтон, пытаясь снова привлечь к себе внимание Ульрике. — Так сколько вам полных лет?

Тщетно. Снаксшибательное обаяние стратега на сей раз не сработало. — Мы не ровесники. Солнечно улыбнулась Ульрике, и в голове у нее пели охотничьи и стремительно неслись по рваным облакам всадники на огромных косматых волках. «О, смотри, Курт, и Мартель тоже. Вон станция. Там раньше было кладбище. А потом проложили железную дорогу. И теперь поезда ездят прямо по костям. Ту-у-у».

И, раскинув руки в стороны, как птица крылья, Ульрики побежала к платформе. «Железная дорога, построенная на кладбище». Шелтон скептически выгнул бровь. — Шванг, ты и правда думаешь, что эта прогулка будет нам полезна? В такой компании? — Не знаю, — честно сознался Марцель и отвернулся. Солнце сквозь фиолетовые стекла очков казалось багряным. Разноцветные мысли-ульрики плясали на окоеме сознания.

Вдалеке, едва различимым шумом, зудело что-то угрюмое, давящее, болезненно-беспокойное.

— Считай, что у меня был приступ интуитивного озарения.

— Интуитивного?

— А, это теперь так называется? Мерзко усмехнулся стратег.

— Что? — Тщательно скрываемая от самого себя, извращенная с сексуальным подтекстом тяга к несовершеннолетнему лицу противоположного пола.

Тщательно чего? Да иди ты, она взрослая. Это просто зависть, слышишь? Я ей больше нравлюсь, а ты в игноре, в полном пролете.

— Мяч у ворот!

— Пас! Аут!

— Не шипи, лучше двигай ногами побыстрее. Назло Шелтону, Мартель догнал Ульрики бегом и приобнял ее за плечи. Она не стала дергаться или вздрагивать. Наоборот, подалась к нему, словно только этого и ждала.

Что, говоришь, было раньше на месте железной дороги? — шепнул Мартель на ухо девчонки. — Вот ведь длиннющая, и откуда рост берется? Мне что, на цыпочки вставать теперь все время? «Кладбище, видишь?», — откликнулась она и провела пальцем по воздуху, словно скользя вдоль невидимого контура. — Вот отсюда досюда. Здоровенное кладбище с кучей мертвецов, от окраины леса до гор.

В двадцать третьем году кладбище закрыли, а в сорок втором, перед четвертым Евроконгрессом, перевезли самые красивые памятники на восток от Хаффельберга, а тут все разровняли бульдозерами и протянули рельсы. Вон тот домик, видишь? «Примерно на километр в сторону от туннеля, на склоне горы». «За деревьями?», — Марцель сощурился, пытаясь разглядеть хоть что-то, но до туннеля было как минимум километров шесть. Слишком большое расстояние даже для телепата, что уж о глазах говорить.

«Нет». «Там кто-нибудь живет или дом пустует?» «Ну-ка, ну-ка, не подойдет ли эта милая избушка на отшибе для нашего Штайна?» Он попытался прислушаться телепатически, но к горлу подступила тошнота, последствия того, что утром пришлось излишне поднапрячься и слить разом кучу воспоминаний. Из-за этого не иначе мерещилась всякая гадость, как в первый день, дурацкое, навязчивое чувство взгляда в спину, глухая застарелая ненависть, тянущее ожидание предвкушения, как будто злой ребенок ждет подарка.