Книга Огни Хафельберга, страница 90 – Софья Ролдугина

Фе! — Марцель даже закашлялся от возмущения. — Ты себя с ним не сравнивай, а. Ты уникум, ясно? Тебе приказывать всё равно, что с целой толпой работать. Голов 100−150, а этот Герхард от силы на двоих потянет. Я могу за раз вскипятить мозги трём десяткам человек, а тут какое-то внушение. Чёрт, решай, короче. Я всё сделаю. Ответить Шелтон не успел, подошла Анна с заказанным кофе. Подошла и залипла, как обычно.

Марцелю раньше казалось, что он успел привыкнуть к её заигрываниям с Шелтоном и бессмысленному трёпу, но сейчас его все раздражало. В голове не укладывалось, почему Анна, такая болтливая, беспечная, по уши влюбленная, а потому податливая, закрывается наглухо после вопросов о Даниэле Ройтер, отвечает уклончиво, теряет нить разговора. Даже мысли у нее становились звенящие и испуганно пустыми. Уже не раз Мартель подумывал о том, чтобы припереть Анну к стенке и глубоко прослушать, но Шелтон запрещал.

Мол, пойдут слухи, слишком много людей теряет сознание в присутствии подозрительных профессора и его студента. Одно было совершенно ясно. Анна Линден чувствует вину за то, что пригласила подругу в Хафельберг и считает себя виноватой в ее смерти. Один раз даже промелькнула словесно оформленная мысль «я должна была ей поверить».

Но почти сразу разум Анны затопило чувство вины, и Марцель инстинктивно отстранился, чтобы не цеплять негатив, а когда спохватился, мысли уже перескочили на другое. «Кстати, Ульрик и искала вас», — услышал Марцель краем уха и встрепенулся. «Да? Я же говорил, что мы сегодня в монастыре работать будем». «Вы говорили это фрау Гретти Шванг», — снисходительно улыбнулся Шилтон и обменялся с Анной якобы заговорщически понимающими взглядами.

Ох уж эта молодежь! Анна, польщённая тем, что Шелтон причислил её к своим, просияла. Марцелю стало противно. К счастью, затягивать Шелтон не стал. Поболтав с Анной достаточно для поддержания имиджа обаятельного молодого профессора, он быстро свернул разговор и распрощался. Марцель к тому времени уже кипел, поэтому выскочил из кафе, не дожидаясь напарника, и торопливо закурил.

Он успел пройти уже достаточно далеко, почти до угла улицы, когда сообразил, что уже вечер, Шелтон ещё расплачивается за кофе, а видений не было уже два дня. Марцель машинально скомкал сигарету в кулаке, обжегся и втянул холодный воздух сквозь зубы. Улицы утопали в полумраке. Небо с востока обложило тяжелыми тучами, а бронзовое сияние на западе не освещало, а только слепило.

Пощурившись с полминуты на закат, Марцель не сразу проморгался и смог различить хоть что-то на улице, а потом Заметил тоненький женский силуэт за поворотом под изгибом акации. Марцель шарахнулся, налетел спиной на оградку, ругнулся, поскользнулся, шлепнулся на задницу и только потом осознал, что по-прежнему слышит чужие мысли, и эти мысли ему очень знакомы, яркие, как тропические птицы и такие же экзотичные образы.

«Ульрики?» Она, словно расслышав, махнула рукой издалека. «Чего расселся?» Жизнерадостно поинтересовалась Ульрике, когда подошла ближе. Марцель торопливо поднялся и начал отряхивать джинсы. Сегодня ее издалека действительно можно было принять за одну из женщин-призраков.

Длинная до пят юбка, старомодная шаль на плечах, волосы заплетенные в косу. «Ну, Марцель, ну что за рожа? Ты меня испугался, что ли?» Марцель случайно поймал фокус восприятия Ульрики, — разглядел себя, бледного, растрёпанного, с осъехавшими с одного уха очками, жалко болтающимся на душке брелоком черепушкой, и заржал. — Ага, думал ты местное привидение, — признался он честно, и лицо у ульрики улыбнулось.