Книга Кофе и мед, страница 49 – Софья Ролдугина

Но Клэр ответить не удосужился. Сперва у него появилось такое выражение лица, словно он вот-вот чихнёт. А затем дядя и вовсе отвернулся, вцепившись бледными пальцами в собственный шейный платок, и вяло махнул свободной рукой, точно прислугу отсылая. Я пожала плечами и вызвала Юджинию, чтобы надиктовать ей несколько писем и отправить для проработки мистеру Спенсеру. К счастью, грозного баронета Черри она уже не боялась, а потому даже в его присутствии работала, как обычно — ловко и быстро.

Так или иначе, но из-за головной боли расписание немного сдвинулось, и в кофейню мы прибыли после обеда. Погода оставалась такой же отвратительной, как с утра, потому гостей было немного. Дядя сперва некоторое время наблюдал за ними из полутьмы коридора между залом и кухней, затем что-то решил для себя и настоятельно потребовал представить его местному обществу. Я согласилась, не без трепета в душе. Но Клэр, к немалому моему удивлению, держался так непринуждённо и мило, что даже миссис Скаровски изволила посмеяться над его весьма рискованной шуткой о безголовых барышнях и ранимых поэтах.

Это одновременно и пробуждало гордость за обаятельного родственника, и чувство обиды… но вот почему?

— Видимо, и на вас ненастье повлияло, леди Виржиния, — ворчливо заметил Георг, когда я, окончательно запутавшись в ощущениях, ненадолго сбежала на кухню.

— Не совсем… — покачала я головой и вдруг добавила, поддавшись порыву: — Скажите, вы видели сегодня сэра Клэра Черри? Он такой… вежливый! — последнее слово прозвучало как-то жалобно.

«Дзынь!» — звякнула крышечка, и в порцию роскошного горячего шоколада для продрогшей леди Корнуэлл вместо щепотки жгучего перца просыпалась целая горка.

— О, да. Имел удовольствие наблюдать, — невозмутимо ответил кофейный мастер и вылил испорченный напиток в раковину, а затем потянулся за чистой чашкой.

— Удовольствие? — вырвалось у меня ещё жалобнее, чем прежде. Георг хмуро оглянулся, но почти сразу сухие губы его тронула улыбка:

— Надо же, какое необычное зрелище. Леди Виржиния, вы ревнуете дядю к гостям. С ними он настоящий джентльмен, а дома — что тот жгучий перец. Верно?

Я мысленно повторила то, о чём думала в последние минуты, вспомнила, что чувствовала… и ужаснулась:

— Не может быть!

Он неторопливо смешал специи и шоколадный порошок в нужных пропорциях, залил горячим молоком, размешал специальной пружинкой и поставил на огонь. Мрачное обычно лицо разгладилось и посветлело.

— В последний год вы словно ожили. Точнее, стали позволять себе чувствовать. Хорошее или плохое — неважно, главное, что настоящее… У вас глаза стали как у леди Милдред. А что до сэра Клэра Черри, то мне он не нравится, честно говоря. Терпеть не могу таких слащавых… Видят Небеса, Малкольм Хат, покойник, таким же был. И что в нём Рози нашла… — и речь его перешла в еле слышное бурчание под нос.

Я промолчала, не зная, что ответить, а затем на кухню вернулась Мэдди, чтобы доложить о новых заказах, и Георг отвлёкся. Стало немного не по себе. Впервые сравнение с бабушкой показалось мне отнюдь не желанным комплиментом, а чем-то вроде элемента ностальгии, тоской даже не по далёким временам, но словно бы по давно оставленной родине. И я отнюдь не хотела быть её частью.

Точнее сказать, отчаянно желала иметь что-то своё, неповторимое — путь, мир, судьбу.