Книга Кофе и полынь, страница 106 – Софья Ролдугина

У Валтеров особые отношения со снами.

Справившись с первым шквалом горя и вины, я старалась держаться, как обычно, и ни словом не упоминала о том, что произошло. Да и не было у меня правильных — привычных — слов, чтобы это описать… Эллис, усвоив урок, ни о чём меня не расспрашивал. Мэдди бросала иногда встревоженные взгляды, но и только. Паола держалась безупречно, заботилась о мальчиках и поддерживала непринуждённый разговор.

И всё равно я чувствовала себя, как в осаждённом городе.

В конце завтрака принесли газеты; конечно, о ночном налёте на Бромли — неудавшемся — не было ни строчки.

Тем не менее, жизнь шла своим чередом, к добру или к худу.

Уже когда мы с Мэдди собирались ехать в кофейню, Клэр перехватил меня на лестнице. Как бы случайно оказался рядом и, когда я неминуемо оступилась, посторонившись слишком резко, поддержал под локоть, одновременно притягивая к себе. Он стоял на ступень выше, глядя снизу вверх; сильное тело фехтовальщика, тяжёлый взгляд человека, многое испытавшего, сжатые в полоску губы…

— Вы ведь не расскажете, что случилось, Виржиния?

Хватка на моём локте стала чуть жёстче.

Что ж, у него всегда были чересчур сильные пальцы для того лентяя, гуляки и эстета, каким он притворялся.

— Ничего, — солгала я, отворачиваясь.

— Что вы увидели во сне?

— Ничего.

— Значит, кого-то?

Я резко обернулась. Клэр, не отрываясь, смотрел на меня.

— Ещё ничего не закончено! — вздёрнула подбородок я, имея в виду то ли битву с Валхом, то ли смерть Лайзо… жизнь Лайзо. — Так что просто поговорим об этом позже. Пока есть и другие дела. И я не дам в обиду ни мальчиков, ни Юджи, ни Мадлен, ни Эллиса, ни…

Договорить он мне не дал, обнял вдруг крепко-крепко, уткнулся носом в висок.

И — я двинуться не смела, не смела вздохнуть — прошептал:

— В моей жизни никогда не было чудес, дорогая племянница. Если я что-то терял, то навсегда; если появлялась надежда, то она меня обманывала. Но если вдруг мне полагается какое-то чудо напоследок, то я бы лучше отдал его вам. Мне-то уже не нужно.

Я замерла на секунду… а потом оттолкнула его с яростью, удивившей меня саму:

— Не смейте так говорить! Вы… вы… — я никак не могла подыскать слов, а потом вспомнила, что сказал Эллис миссис Гибсон. — Вы молоды! А если услышу ещё раз нечто подобное, то я вас женю!

— Какая неслыханная жестокость, — фыркнул Клэр и отвернулся, как мне показалось, немного сконфуженный. Не то из-за моей вспышки, не то из-за собственной минутной слабости… — И спасибо за Кеннета.

— Не стоит. Он и моя семья тоже, — ответила я и, расправив юбки, двинулась наконец к выходу.

Тот день прошёл как в тумане. Я была рассеянна и отвечала невпопад, хотя и реже, чем можно было ожидать. А ближе к вечеру произошёл ещё один разговор, пожалуй, самый тяжёлый из всех.

Зельда появилась уже после заката, непривычно тихая, сгорбленная и будто бы постаревшая. Тихо села с краю, где как раз освободился стол, и подперла кулаком подбородок.

И я поняла: она знает.

Может, не всё и не в подробностях, но знает, и боится, и скорбит.

Быстро завершив беседу с Луи ла Роном, который, увы, ничего не слышал ни о дирижаблях, ни об атаке минувшей ночью, но обещал разузнать, я сама взяла на кухне два кофе с горьковатым травным ликёром и отнесла за столик. Зельда на свою чашку даже не взглянула.