Книга Кофе и полынь, страница 129 – Софья Ролдугина

Что ж, главное — начать.

Джул был в голубой гостиной — разумеется, вместе с детьми. Играли, кажется, в «ощипай ворону». Сам он стоял в центре, с повязкой из чёрного крепа на глазах, а мальчишки, включая Лиама, с хихиканьем носились вокруг него, время от времени пытаясь то тыкнуть пальцем, то ущипнуть. Джул с показной неловкостью тут же оборачивался к «обидчику», протягивал свои длинные руки, чтоб его поймать… и неизменно промахивался, да ещё и имя угадывал неправильно. Дети были в восторге, и даже Юджиния, которая старательно изображала, что смахивает метёлкой пыль с вазы на постаменте, чудом, к слову, выжившей после множества мальчишечьих игр.

Стоило приоткрыть дверь в комнату, как Джул тут же повернулся и, даже для виду не сдвигая повязки, уставился на меня.

— Сегодня? — спросил он коротко.

В горле отчего-то пересохло, однако я нашла в себе смелость ответить спокойно:

— Да, сразу после заката.

— Давно пора, — сказал он и снова отвернулся. Ухватил за ухо Лиама, который совсем потерял совесть и стал щипаться уже беспрестанно, и добавил: — Поймал. Теперь ты ворона — води.

Лиам поник. Кеннет и Чарли, толкая друг друга локтями в бок, залились смехом. Я тихо прикрыла дверь за собой, но всё же успела услышать, как робко спрашивает Юджи:

— А можно и мне сыграть разочек?

Кажется, тут всё было хорошо.

Перед следующим визитом я немного колебалась. Частично потому что пришлось бы заглянуть в апартаменты Клэра, к счастью, не в спальню, а всего лишь в «гостиную» с синими портьерами… А частично потому что я не представляла толком, что сказать и о чём попросить.

Но мне и правда нужна была помощь.

Любая, до которой можно дотянуться.

В апартаменты Клэра я вошла с некоторым внутренним трепетом, но, к счастью, дверь в его спальню оказалась плотно закрыта. Похоже, что он ещё отдыхал… Что же, много времени мне не понадобится, надеюсь.

А ещё — я наконец испытаю свои силы с кем-то… с кем-то менее реальным, чем Джул.

«Человек судьбы» находился там, где ему и положено. Картина выглядела… пожалуй, обыкновенно, несмотря на свою запутанную и временами пугающую даже историю. Он ничуть не переменился — а отчего бы меняться краске, нанесённой на холст? Ночь, хрустальная синева, чистый и холодный лунный свет, и степь, и три дороги, сходящиеся у большого камня; на камне — беловолосый юноша в синем плаще, и у него белая курительная трубка в правой руке, кажется, костяная…

Над трубкой вился дымок.

Совершенно настоящий.

«Хорошо, что хотя бы змея под пятой у него не ожила», — мысленно ободрила себя я и сказала негромко:

— Здравствуй, Сэран.

Дымок расплылся, накапливаясь под верхней частью рамы. Невольно я задержала на нём взгляд и отвлеклась, а когда снова всмотрелась в картину, то на камне уже никого не было.

Пахнуло табаком.

— А ты осмелела, — насмешливо произнесли совсем рядом.

Сэран был тут, такой ошеломляюще реальный, что это, признаюсь, сводило с ума. Вместо старомодного плаща — модный костюм с жилетом и удлинённым пиджаком, всё, правда, такое же тёмно-синее. Шёлковый шейный платок; перстни с крупными камнями на пальцах; курительная трубка, чуть более тонкая и изящная, чем на картине; зачёсанные назад волосы, как у светских щёголей…

«Да он подражает Клэру», — поняла я вдруг, сообразив, отчего мне кажется знакомым изящный и одновременно небрежный узел шейного платка.