Книга Пойдем со мной, страница 56 – Рональд Малфи

– Над чем таким секретным вы работали весь день? – спросила Лоис, когда мы закончили есть и наблюдали за летучими мышами, чертившими зигзаги на фоне темнеющего неба.

– Мама, на улице становится холодно, – сказала Бобби, передавая мне банку пива из переносного холодильника у ее ног.

Лоис покачала головой.

– Чепуха. Это что, совершенно секретно?

– Проект, над которым мы работали с женой.

– И где сейчас ваша жена?

– Мам, – сказала Бобби.

Я слегка кивнул в сторону Бобби – Все в порядке – и рассказал, что ты умерла в декабре, не вдаваясь в подробности.

Лоис сложила руки на груди в молитвенном жесте.

– О нет. Ее смерть была внезапной?

– Да.

– Она все еще преследует вас. – Это не был вопрос.

– Да.

– У меня так же было с Джеффри. Моим сыном. Он погиб в автокатастрофе.

– Соболезную.

– Хорошо, когда они преследуют нас в начале. Так мы скорбим. Это помогает нам продолжать жить, уже без них.

– Наверное, вы правы.

– Но спустя какое-то время мы должны их отпустить. Они нуждаются в упокоении, а мы должны жить дальше. Вы понимаете?

– Еще слишком рано, – признался я. – Я не готов ее отпустить.

Лоис наклонилась ближе ко мне, ее руки все еще сложены в молитве.

– Хотите знать один секрет?

Я кивнул. Бобби ничего не сказала.

– Мы – сами себе призраки. Если у нас не получается примириться с их смертью, мы начинаем преследовать самих себя.

Я посмотрел на ее лицо – на блестящие от слез глаза и резкие морщинки вокруг рта. Наблюдая за ней, я заметил, что в ее чертах появилось что-то мрачное и задумчивое. Блеск исчез из ее глаз. Это было похоже на туман, наползающий на город.

– Ты не Джеффри, – сказала Лоис, оскалившись. – Ты не он.

В ее голосе была нескрываемая ненависть, словно я не просто не был ее сыном, а был притворщиком, пытавшимся одурачить ее и убедить в обратном.

– Ладно, мама, пора спать, – как ни в чем не бывало сказала Бобби, поднимаясь из-за стола. – Уже поздно.

Бобби увела свою мать наверх, а я убрал тарелки и пустые банки из-под пива со стола, вымыл стеклянную посуду в раковине, а затем сел за кухонный стол, чтобы переварить все, что выяснила Бобби после телефонного звонка своему источнику в офисе коронера.

В какой-то момент мой взгляд упал на единственный лист бумаги, вставленный в ролик пишущей машинки. Перед тем как присоединиться к нам за ужином, Лоис напечатала в центре страницы одну-единственную фразу. Я перечитал ее – раз, другой, третий – и не смог унять холодок, пробежавший у меня по спине:

И все. Больше ничего. Для пожилой женщины, страдающей болезнью Альцгеймера, эта фраза могла означать что угодно – или вообще ничего. И все же в тот момент я вдруг почувствовал глубокую уверенность в том, что это было послание, оставленное специально для меня. Предостережение, которое пожилая женщина в своем смятенном психическом состоянии выхватила из эфира и напечатала для меня. От этих двух слов мне стало не по себе.

Ты просто запугиваешь себя, рассуждал другой Аарон. Ведешь себя как какой-то мракобес, гадающий на кофейной гуще.

Было почти девять часов, когда Бобби появилась снова и прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди. Я все еще сидел за кухонным столом, все шесть твоих файлов были открыты на страницах с черно-белыми фотографиями мертвых девочек. Я заставил себя выбросить из головы фразу, которую Лоис напечатала на машинке.