Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 83 – Фульвио Эрвас

— Значит, она растворяет и любовь? — спрашивала я его каждый раз, когда он брал меня собой в Триест, стремительно несясь по скоростной дороге, словно горизонтально запущенная ракета.

— Кто знает, — отвечал он, двигая множеством рук, которые позволяли ему одновременно вести машину, звонить по телефону и нежно касаться моего колена, мочки уха или волос, которые он обожал.

Как и всякая сороконожка, фармацевт казался истинным гимном движению. Было что-то глубоко чувственное в этом координированном перемещении рук. Я следила взглядом за плавными движениями его пальцев и кистей, и это приводило меня в неистовый экстаз. Казалось, он был жидким и неуловимым, словно ртуть, но способным при этом с неожиданной скоростью захватить все что угодно. И прежде всего — несметное количество синих таблеток, которыми он торговал из-под полы среди своих клиентов-мужчин, соединяя тем самым некие подпольные лаборатории Восточной Европы с «дисфункциями местного разлива», спровоцированными слишком строгой субординацией на рабочем месте и законами гравитации.

Сороконожка уверял меня, что сам он никогда не пользовался этими препаратами. «Я их продаю, но не одобряю», — говорил он. Кто знает, было ли это правдой? А как доказать обратное? Антидопинг? Это один из тех случаев в жизни, когда нужно мыслить прагматично.

Фармацевт не лгал. По крайней мере, не во всем. И стоит отдать должное его чувству юмора, которое не часто встретишь среди представителей его профессии. Он вел подробный реестр клиентов, которым продавал ярко-синие таблетки надежды. С фамилиями, адресами и телефонами. Исключив наиболее пожилых из них, в отдельный список он записывал мужчин, чьих жен сам регулярно навещал. В то время как фармацевт способствовал походам мужей налево, продавая поддельное лекарство с букетом самых разнообразных побочных эффектов, он лично утешал их жен. Кстати, любовью он занимался как это делают только сороконожки. Не снимая обуви.

Аличе

— Дядя, что ты мне посоветуешь приготовить? Из иранской кухни.

Сайрус посмотрел на племянника с подозрением: он сразу все понял.

— Особый повод?

— Обычный гость, дядя.

— Такого всегда знаешь, чем угостить. Ты ждешь в гости женщину?

— Ладно, ты угадал. Так что я могу приготовить?

— Чтобы полностью завоевать ее расположение, — сказал дядя Сайрус, — ты должен умело сочетать горячую и холодную пищу. Помни: вкусная еда способна сломить любое сопротивление в любви.

— Тогда что? Мясо?

— Почти все холодное, как и огурцы.

— Хорошо. Что еще? Рис?

— Горячий. Как и баранина.

— Не думаю, что она любит баранину.

— Каштаны и рис горячие.

— Отлично! Значит, рис с мясом, и на десерт глазированные каштаны.

Стуки задумался, все ли необходимые продукты были у него в доме. На всякий случай по дороге с работы лучше заглянуть в продуктовую лавку. Он воспользуется оказией и зайдет навестить вернувшегося из больницы старика Баттистона, а заодно и выяснит, пора ли ему с Арго готовиться к расставанию.

На балкон квартиры Баттистона вышла полная сиделка-молдаванка. Она посмотрела на Стуки не очень приветливо. Инспектор попытался объяснить женщине цель своего посещения, но та ничего не захотела слушать. Жестом она велела Стуки убираться, будто тот был назойливым, ходящим по домам страховым агентом.