Книга Пока воды Венеции тихие, страница 16 – Фульвио Эрвас

Инспектор бродил по опустевшим улицам. Над его головой развевались квадратные метры нижнего белья: человеческие оболочки из хлопчатобумажных тканей, походившие на экзоскелеты бабушек, дедушек и детей, развешанные на открытом воздухе, как сигнальные флаги. Стуки вспоминал знакомые ему улицы, набережные каналов, мосты и переулки. Там, где память его подводила, приходил на помощь инстинкт первопроходца, потому что ориентироваться в Венеции не так уж сложно: этот город – всего лишь гигантский дом на сваях, который просто задержал дыхание, чтобы удержаться на поверхности.

Инспектор проводил глазами гондолу, переправлявшую туристов на другой берег канала Гранде. Стуки вспомнил, как однажды, еще будучи ребенком, он плыл в гондоле и представлял себя капитаном дальнего плавания. В тот момент мальчику было совсем не важно, что рядом с ним сидел пожилой господин с маленьким чемоданчиком, а напротив расположились две шумные американки, которые то и дело сильно кренили гондолу на один бок.

Стуки перешел мост Иезуитов и продолжил путь, оглядываясь вокруг. Он дошел до Фондамента-Нова, затем вернулся назад, на Фондамента Зен, и остановился, не доходя до угла. На другой стороне небольшого канала располагалось здание с выкрашенными в красный цвет стенами. Стуки поднял глаза на верхние этажи и сфокусировал взгляд на балконе Скарпы. Ему неожиданно пришла в голову мысль, что из-за тяжести орудия арбалетчику, вероятно, придется при стрельбе опереться о стену.

Стуки двинулся дальше, снова перешел мост и прошел несколько метров по набережной канала. Он сел на ступеньки позади газетного киоска. Внезапные легкие порывы ветра доносили сюда обрывки фраз, строки из песен и время от времени – запах еды, причем настолько явственный, что можно было различить отдельные специи.

В одном из окон на верхнем этаже зажегся свет. Кастрюля, растительное масло, луковые слезы – представил себе инспектор Стуки. Сегодня ночью у него по плану Скарпа, и, будто этого было мало, в Тревизо его ждало дело убитой китаянки – прекрасная перспектива! Стуки недоумевал: как он здесь оказался? Наверное, все дело в том, подумал инспектор, что Скарпа принадлежал к тому узкому кругу людей, которым лично он, Стуки, был не в состоянии сказать «нет». Он мог потянуть с ответом и заставить себя поупрашивать, но был не в силах отказать своему другу. Для этого инспектор был слишком к нему привязан.

Непростое это дело – привязанность. Наверное, это каким-то образом связано с нашими прошлыми воплощениями, с ДНК или с расположением планет, а может быть, и с хаотичным движением невидимых вооруженному взгляду частиц. Или причина кроется в чувстве ответственности за другого человека, в желании его защитить? Конечно – и Стуки это прекрасно осознавал, – примером честности и порядочности Скарпа никогда не был. Ему не раз и не два приходилось прохаживаться дубинкой по бокам неспокойных фанатов, в те времена, когда они дежурили на стадионах во время футбольных матчей. Если смотреть вглубь и не вестись на его честный взгляд, в Скарпе всегда было нечто неопределенное, некая склонность к розыгрышам, желание замутить воду и стремление все запутать. Стуки многое знал о личной жизни друга: жена, заместительница жены, многочисленные сердечные подруги и под конец очередное возвращение в семью и клятвы в верности у какого-нибудь алтаря, может быть, даже в церкви Святого Марка. Кто знает, возможно, именно эта кошка, царство ей небесное, каким-то образом способствовала сохранению зыбкого равновесия в неустойчивом браке его коллеги? Когда Скарпа выказывал любовь к животным? Он любил их разве что в виде жаркого.