Книга Пока воды Венеции тихие, страница 15 – Фульвио Эрвас

– Нет, у Ростама нет опыта в итальянских делах.

– Но ведь речь идет об иранце.

– Иранец в Италии – это другое. Ростам в этом совсем не разбирается.

– Ты успеешь к полудню?

– Во второй половине дня.

– А раньше никак?

– Привезли новые ковры. Мне нужно с ними побеседовать. Я должен внимательно выслушать то, что они хотят мне рассказать. Я не уверен, что закончу до полудня.

– Хорошо, я тебе позвоню.

– Сегодня вечером, если у тебя будет время, я бы хотел рассказать тебе историю Ростама.

– Сегодня, к сожалению, никак – на работе завал.

Стуки прикрыл за собой дверь и обвел взглядом мост Мальвазии. Сделав большой визуальный глоток города, инспектор зашагал в сторону полицейского управления.

На работе Стуки поспешил уверить начальника, что расследование продвигается. Дядя Сайрус позвонил ему раньше, чем он ожидал. Старик сообщил, что Мустафа был чист, как промытый в проточной воде рис. Его дед работал таксистом в Тегеране.

– А это важно?

– Кто много лет водит такси в Тегеране, непременно знает, как устроен мир. И не совершает глупостей.

– И это качество автоматически передалось его внуку?

– Конечно! У него даже есть брат в Америке, в Лос-Анджелесе.

– Понимаю.

– Он компаньон грека.

– Я знаю. Грек тоже чист, как промытый рис?

– Я не уверен. Мне сказали, что он развелся с женой.

– Это плохая новость?

– Это значит, что человек не умеет принимать правильные решения.

– Спасибо, дядя, ты мне очень помог.

* * *

Вернувшись в свою квартиру в переулке Дотти, Стуки нашел пару удобных кроссовок, бросил на кровать легкую куртку, футболку и пошел в душ. Шум воды не мог заглушить громкие любовные вздохи, которые доносились из квартиры сестер. Таким образом, и он, и одна из соседок в очередной раз были вовлечены в неделю страсти: Стуки по причине звуковых волн и тонких стен, а одна из женщин – по пылкости чувств. Было отчего беспокоиться! По причине своей природной стыдливости Стуки никогда не пытался ни посмотреть на мужчину, которому повезло на этот раз, ни определить, кому именно принадлежат эти звуки: Сандре или Веронике. Он и так побаивался встречаться с соседками, вместе или по отдельности, с их лукавыми улыбками и взглядом кота, приносящего в подарок ящерицу человеку, который его кормит.

Инспектор Стуки вышел из дома пораньше и, дойдя до железнодорожной станции, сел в ближайший поезд до Венеции. Скарпа ждал его в двадцать два ноль-ноль, а сейчас не было еще и восьми вечера.

Инспектор вышел из вагона, и его увлекла за собой многочисленная людская толпа, спешащая к выходу из вокзала. Спустившись по лестнице, Стуки не пошел в направлении Страда-Нова, как большинство туристов, а повернул направо к Понте-дельи-Скальци^[16]. Он немного прошел по прямой и на половине улицы свернул налево. Так он срезал весь район Санта-Кроче и вышел на канал Гранде у парома, рядом с рыбным рынком. Инспектор намеревался идти до дома Скарпы пешком. У Стуки был повод пройтись: он хотел подумать. Его не убедила вся эта история с греком, убитым из арбалета котом и ловлей злодея на живца. Но Скарпа смотрел на него такими честными глазами, в которых не было ни тени лжи и даже сомнения.

Стуки обратил внимание, что хозяин маленькой лавочки со старинной вывеской «Молочная» оставил снаружи висеть на веревочках пучки веников и метлы. Они тихонько раскачивались от гулявшего по набережным ветерка, деревянные ручки негромко перестукивались. Эта простая мелодия постепенно растворялась в многогранной тишине Венеции, в которой не было громких звуков, присущих другим городам, а слышался лишь тихий шелест звуковых волн, похожих на напевы морских эльфов.