Онлайн книга «Пока воды Венеции тихие»
|
– Потерпи, мы уже у моста Пиован. – Сколько ступенек в этом городе! Я начинаю понимать туристов. – Держись, друг, уже немного осталось. Мы на Калле-Ларга-Джачинто-Галлина. Ты помнишь, кто это – Джачинто Галлина?[20] – Та, которая в бульоне?[21]– заплетающимся языком спросил Стуки. – Ну все, дошли, – пытался подбодрить друга Скарпа, который уже практически тащил Стуки на себе. – Лошадь… она шевелится. – У памятника Коллеони?[22]Нет, она стоит смирно. Это ступени шатаются. – Дурак. – Стуки! – Мы уже на площади Дзаниполо?.. * * * – Я что, вырубился? – Да, ты был в обмороке. – Не может быть! – Ты, Стуки, как только увидел двери больницы, сразу потерял сознание. Я донес тебя на руках до скорой помощи, как свою невесту. Медсестры, наверное, кое-что о нас подумали. – Ты им хоть объяснил? – Как смог. – И что дальше? – Тебя положили на каталку. – Антимама! – Не переживай, я никому не скажу. – Скарпа, этот грек… иди и сию же минуту его арестуй. – Да, да, хорошо. Но сейчас успокойся, тебе нельзя волноваться. Рана не очень серьезная, но представляет определенный интерес. Так доктор говорил. Еще он сказал, что стрела повредила ключицу. – Мне придется здесь остаться? – Только на несколько дней. Представь себе, я уже заказал нам ужин в таверне на завтрашний вечер, думал отпраздновать наш с тобой успех. Печень по-венециански… – Ты уже составил рапорт? – Естественно. С бумажками полный порядок. Сидя на больничной кровати, Скарпа смотрел на Стуки с унылым видом удрученного родственника: руки на коленях, плечи ссутулились. – Подожди, Скарпа, а почему грек, если это был он, говорил на чистом венецианском наречии? – Ну, он здесь живет уже много лет и любит поговорить. – Понятно. – Я зайду к тебе сегодня вечером. Может быть, мы придем с Микелой, моей женой. Тебе что-нибудь принести? Кроме твоего начальника я должен еще кого-то предупредить? Стуки отрицательно покачал головой. Он сам был в состоянии об этом позаботиться. Еще не хватало давать Скарпе номера телефонов или сообщать любую другую информацию. Его коллега все делал с такой энергией и энтузиазмом, что дядю Сайруса от его ярких описаний мог хватить инфаркт, старика не спасла бы даже магическая аура его ковров. Из окна больничной палаты Стуки наблюдал, как инспектор Скарпа вышел из больницы и неуверенной походкой двинулся в направлении своего дома. Никогда раньше инспектор Стуки не бывал в больнице в качестве потерпевшего. Тем более в такой, как эта, – похожей на нечто среднее между колледжем и монастырем бенедиктинцев. Стуки никогда в жизни не приходилось лежать, словно камбала на дне океана, на подъемной кровати с капельницей в вене. Необходимость оставаться в этом месте вызывала у инспектора такое внутреннее нервное возбуждение, от которого конь статуи Коллеони давно бы пустился в галоп. Своей левой руки Стуки совсем не чувствовал. Из-за антибиотиков, как сказала медсестра. Пальцы руки шевелились еле-еле, как несчастные щенки, оставленные в коробке под палящим солнцем. И где-то внутри тела, чуть пониже ключицы, в том месте, куда проникло острие стрелы, поселилась боль. – Повезло, что стрела не зашла глубже, – сказал хирург. – Она попала по косой, очень даже косой, к вашему счастью. Так она причинила не слишком много вреда. Можете быть спокойны, до свадьбы заживет. |