Книга Пока воды Венеции тихие, страница 60 – Фульвио Эрвас

Вернувшись поздно вечером в квартиру на острове Джудекка, Стуки застал синьору Елену за прослушиванием классической музыки. «Бах», – определил Стуки, но синьора возразила ему, что это Лучано Паваротти.

– И все же я почти уверен, что это Иоган Себастьян Бах, – произнес Стуки.

Тогда синьора Елена подошла к проигрывателю, чтобы проверить, и тут же согласилась со Стуки, а еще сообщила ему, что этот композитор хорошо ей знаком, ведь она принимает капли Баха для улучшения памяти.

За ночь синьора Елена несколько раз вставала и принималась бродить по дому. Стуки то просыпался, то засыпал опять, погружаясь в сон, а потом резко выныривая из него, словно катаясь на американских горках.

Уже под утро к нему во сне пришла агент Брунетти. Одежды на женщине было немного, зато на руках обнаружились боксерские перчатки. Интересно, что это могло означать на языке снов?

«Да что вы можете знать о Венеции?» – так сказала ему Тереза. Фраза довольно невежливая и весьма неприятная. Как можно говорить такое ему, который родился в Венеции и у которого этот город, можно сказать, отпечатался в гипофизе? Что он мог знать о Венеции? И это говорит она, которая сама может оказаться из Тосканы, Лигурии или, чего доброго, из Трентино. Только сейчас Стуки осознал, что он ровным счетом ничего не спросил у агента Брунетти о ней самой. «Вот уверен, она из Трентино, – подумал инспектор. – Все они такие зануды!» Они не могут понять, что означает для венецианцев их город. Неслучайно в соревнованиях по спортивному ориентированию среди каналов Венеции^[55]жители этого региона Италии никогда еще не выигрывали. Часто побеждают финны – наверное, потому, что они воспринимают Венецию всего лишь как карту: север, юг, запад, восток. Их не отвлекают от цели тысячи воспоминаний о прогулках по Венеции, они не представляют себе, что значит затеряться в этом городе и желать только одного: не находиться как можно дольше.

Антимама! Однако кое в чем агент Брунетти была права. Если он не вспомнит все, что знает о Венеции, исходив ее вдоль и поперек, шаг за шагом, то он ничего не добьется. Ему необходимо выудить из памяти все знакомые лица, рассеянные по венецианским улочкам, лавочкам и трактирам. Антимама! Самому ему не справиться. Он должен поговорить с учителем. Даже если тот всегда предпочитал разговорам молчание, погруженный в созерцание мрамора и вулканических пород…

Еще лежа в постели, инспектор Стуки услышал мелодию, которая вполне могла быть звуком дверного звонка. Затем послышалось шарканье тапочек синьоры Елены и сразу другой шум, будто какой-то предмет со стуком покатился по лестнице. Стуки посмотрел на часы: не было и половины восьмого. Не так уж рано, для кого-то даже поздно, но не для того, кто, к примеру, всю ночь проездил на велосипеде по бескрайним холмам Словении.

– Инспектор Стуки! – раздался снизу голос, который явно не принадлежал синьоре Елене.

Стуки быстро натянул на себя одежду, пригладил волосы, используя вместо расчески пальцы, и левой рукой потрогал щетину на лице. Надо бы побриться, но голос снизу снова позвал его, на этот раз довольно настойчиво.