Онлайн книга «Пока есть просекко, есть надежда»
|
– Вас действительно интересует информация о графе? Я думала, что это всего лишь предлог для… другого, – голос Франчески вырвал инспектора из мира его фантазий. – Прошу прощения, если я недостаточно ясно выразился. – Нет-нет, все в порядке. О графе… почему? – Есть еще некоторые нерешенные вопросы, связанные с наследством, – солгал Стуки. Но девушка не поверила. – Инспектор, вы были знакомы с графом? – Нет. – Он и вас заинтересовал? Понимаю. Такой человек, как граф… – А каким он был человеком? – Свободным. – Это немало. Щедрым? – Свободным и умным. – А это уже серьезно. – А еще он не умел лгать самому себе. Стуки заметил, что голос девушки слегка задрожал. – Значит, болезнь? Что-то неизлечимое? – Можно и так сказать. – Антимама! Не будьте так таинственны! – Даже так? Послушайте, инспектор, это вопрос деликатный. «Вот оно!» – подумал Стуки, который начинал кое-что понимать. – Другими словами, граф больше не чувствовал себя бойцовым петухом? – Я расскажу обо всем без стеснения, но буду использовать язык, достойный памяти графа Анчилотто, – сказала Франческа. Вспыхнул огонек зажигалки. – В первый раз граф позвал меня семь месяцев назад. Он иногда звал и других, но мы с ним еще и дружили. В тот вечер граф пригласил меня на ужин, а потом к себе домой. Я помню, что было еще холодно. Мы посидели в одном из ресторанов Тревизо и поужинали очень хорошо. Он вообще никогда не скупился. Граф немного поспорил из-за вина, сказал, что информация на этикетках не всегда правдива. Официант смутился, но граф его успокоил. Сказал, что ведь это не его вина, что весь мир надевает маски и что вокруг нас одна видимость. Потом мы вернулись на виллу графа. Он попросил меня не шуметь, потому что патер еще не совсем оправился от гриппа – пусть отдохнет. Но у меня не было необходимости сдерживать себя, потому что в ту ночь ничего не получилось. «Это все то проклятое вино», – сказал мне граф со смехом. Но смех его был горьким, я это сразу поняла. Он меня потом звал к себе три ночи подряд. «Понимаешь, – сказал мне граф, – такое нужно решать сразу, нельзя оставлять на потом или не обращать внимания, как на головную боль, которая скоро пройдет». Три ночи и один и тот же результат. В последнюю ночь он стал серьезным, сел в кресло, в одно из тех кожаных красивых кресел у камина, и стал думать, как это только он делал: с высоко поднятым подбородком, глаза закрыты, будто подводил какие-то итоги. Создавалось впечатление, что он просматривал какие-то загадочные списки, невидимые инструкции. Казалось, он знал, где найти руководство о том, как решить любую жизненную проблему. – А на самом деле? – А на самом деле все было не так. Несколько дней спустя граф мне позвонил. Мы с ним долго разговаривали, и это было необычно. Чаще всего его звонки длились несколько мгновений: в такой-то час, в таком-то месте, если можешь, конечно. В этот раз граф начал издалека. Говорил о жизни, как о поезде с предопределенным пунктом назначения. Заметил, что ему с поездом повезло: он путешествовал со всеми удобствами. Есть такие, которые всю дорогу вынуждены ехать, стоя в тамбуре и в придачу у разбитого окна. Я его спросила: «Граф, вас что-то беспокоит? Что-то серьезное?» Он ответил: «Нет, ничего серьезного. Что серьезного может быть в том, что прибор больше не стоит? Это как натягивать электрические провода на горизонтальные столбы. О каком электричестве может идти речь? Даже самая маленькая лампочка не загорится. Жизнь забирает то, в чем больше нет необходимости». Еще он сказал, что воспринимает себя как единое целое: или действует все, а если нет, так и ничего не нужно… |