Книга Дебютная постановка. Том 1, страница 42 – Александра Маринина

– Да, правильно.

– И что химик может понимать в балансах, дебетах-кредитах, счетах и накладных? Как это возможно? Я не понимаю!

– Солнце, раз Губанов так говорит и в кино показывают то же самое, значит, это правда. Информация из двух независимых источников. Давай дальше.

Но дальше продвинуться опять не удалось, потому что Карину снова смутила завязка сюжета.

– Петь, ну начальник же в самом первом кадре говорит: «Поздравляю, товарищи, операция закончилась успешно, все фигуранты задержаны и уже вовсю дают показания друг на друга». Правильно?

– Ну, – подтвердил он.

– Так если они вовсю дают показания и все задержаны, почему у них не спросить про эти несчастные два билета? Зачем затевать проверку и поручать ее Алешину? Их хотя бы спрашивали про эти билеты? И если спрашивали, то что они ответили? Как объяснили? А если не спрашивали, то почему? И как можно считать, что операция закончилась успешно, если еще не все выяснили? Просто кошмар какой-то! – кипятилась Карина. – Если бы мне в руки попал такой сценарий, я бы от него камня на камне не оставила.

– Это же кино, – примирительно сказал Петр, стараясь не расхохотаться. – Это не настоящая жизнь. У кино свои законы.

Он очень любил Карину. И ему ужасно нравилось наблюдать ее праведный «трудовой» гнев. Он даже не раздражался от того, что приходилось прерываться каждые несколько минут, ожидая, пока девушка проверит очередной факт или проговорит свое неудовольствие по поводу очередного косяка.

– Как это можно: внедрять оперативника в преступную группу в том же городе, где он вырос и живет? – возмущалась Карина. – Он же в любую секунду может нарваться на знакомых!

– Он что, обалдел?! Внедрился в банду и ходит в свое управление к начальнику посоветоваться? А если преступники за ним следят?

– Почему у Лебедянского диссертация переплетена, если он еще не вышел на защиту? Мне отец рассказывал, что переплетали в самый последний момент, уже после того как ученый секретарь диссертационного совета давал добро. А Лебедянский дает Алешину переплетенную работу и говорит, что она еще сырая и нужно дорабатывать.

– Солнце, это было больше чем полвека назад. Может, тогда правила были другие, – пытался утихомирить ее Петр.

– Но мой отец защищался в конце семидесятых, – упиралась Карина.

– За десять лет многое могло измениться. Давай досмотрим.

Как всегда, полуторачасовой фильм растянулся на два с лишним часа, и к концу просмотра Петр уже с трудом боролся со сном. Но Карина – сна ни в одном глазу! – все не унималась.

– А сцена на кладбище – это что такое? Дочка директора фабрики погибла совсем недавно, ну, может, месяц назад, это максимум, а на ее могиле памятник стоит. Год должен пройти, чтобы земля просела!

Петр выключил ноутбук, положил на пол рядом с диваном, вытянулся во весь рост и сладко зевнул.

– Давай уже спать, а? – жалобно попросил он.

– Извини, – виновато проговорила девушка, уютно устраиваясь у него под боком. – Опять я со своими вопросами не даю тебе выспаться. Но дай слово, что ты у своего старика Губанова завтра же все выяснишь.

– Насчет чего? – сонно пробормотал Петр.

– Насчет того, можно ли было работать под прикрытием в том городе, где живешь, и можно ли было вот так запросто ходить к начальнику в управление, если ты внедрен в банду. Нужно же понимать, что это такое: кинематографическая условность, или в то время в милиции действительно был такой низкий уровень профессионализма. Да, и еще по поводу той журналистки: меня смущает, что она без конца является в управление без вызова, то есть никто ее не приглашал, ей пропуск не выписывают, она сама приходит, когда хочет, и ее даже на КПП не задерживают и свободно пропускают. Неужели так могло быть? Короче, пообещай мне получить ответы на все вопросы, которые я тебе задала, пока мы смотрели кино. Обещаешь?