Книга Дебютная постановка. Том 1, страница 79 – Александра Маринина

Каменская снова рассмеялась:

– Да были, конечно, куда ж без них. Только взрослые об этом, как правило, не думали или не догадывались. Рассказывать вроде как стыдно, дети стесняются говорить родителям, что, например, в автобусе дядя лез под юбку и щупал за бедро, а в газетах об этом не напишут. Грабежи? А что у ребенка можно было отобрать? Ранец с учебниками или тетрадками? Деньги? Так у школьника в кармане максимум копеек двадцать-тридцать водилось, обычно даже меньше. Так что грабежами в этом смысле особо не разживешься. Вот алкашня и пьянь – это да, это была проблема, но она по большей части вечерняя, а детей по вечерам гулять не пускали. По пьяни могли и обидеть ребенка, и ударить, и шапку сорвать, пальтишко снять, особенно в темное время. Когда трубы горят, можно даже ношеную детскую одежку за рубль продать, если на бутылку не хватает. Поэтому родители старались своих деток часов в семь-восемь вечера загонять домой.

– То есть криминальная обстановка была намного спокойнее, чем сейчас?

Она вздохнула.

– Я в те годы еще не служила, поэтому ответственно судить не возьмусь. Но из того, что мне известно и что я помню, можно сделать вывод, что – да, обстановка была спокойнее. И дело тут не в людях, люди-то всегда и всюду одинаковы, но какой смысл совершать, к примеру, корыстное преступление против того, у кого в кармане рубль? Для любого преступления должны совпасть два фактора: мотив и возможность. Если в городе сто автовладельцев, то число угонов никак не может быть больше ста, хоть разбейся, понимаете? Невозможно совершить пять квартирных краж на огромную сумму, если на весь город существует только два очень богатых человека, да и те скрывают свое благосостояние, поскольку оно нажито незаконным путем. Невозможно совершить убийство с расстояния в десять метров, если у тебя нет огнестрельного оружия. Опять же невозможно совершить преступление, если соответствующее деяние не предусмотрено Уголовным кодексом. Это все вопросы экономического и социального устройства, а в шестидесятые годы оно было принципиально иным, нежели сегодня. Но если вы считаете, что я необъективна, давайте у Чистякова спросим. Леш! – закричала Каменская. – Плюшки выдают. Не больше двух в одни руки!

Алексей Михайлович, высокий седовласый красавец, через несколько секунд возник на пороге.

– С чего вдруг такие ограничения? Почему только по две в одни руки?

– А это мы с Петей советскую власть вспомнили, времена тотального дефицита. Если по две в одни руки – это была еще удача, а чаще-то по одной штуке или по одному килограмму, помнишь?

Чистяков ухватил песочную корзиночку с фруктовой начинкой, откусил сразу почти половину, сверкнув крупными белоснежными зубами, и с деланым осуждением покачал головой:

– Ася, тебя потянуло на воспоминания о молодости? Это не к добру. Ты решила вернуться в те времена, когда тебе было столько, сколько сейчас Петру?

– Ну… – Она улыбнулась. – Примерно так, да. Плюс-минус пара лет. Леша, ты свое детство хорошо помнишь?

– Какое именно? Школьное?

– Дошкольное и начальные классы.

– Более или менее. До встречи с тобой, дорогая, я, можно считать, вообще не жил, так, прозябал. Так что до пятнадцати лет мое существование было пустым и размытым. А в чем вопрос?

– Тебя отпускали одного гулять, без взрослых?