Книга Дебютная постановка. Том 2, страница 141 – Александра Маринина

– Обещаю, – твердо ответил Губанов. – У меня душа болит смотреть, как ты ездишь сюда, тратишь время. Ты же работаешь, тебе нужно и отдохнуть, и матери по дому помочь, и своей жизнью заняться, с девушками встречаться, в кино ходить, книги читать.

– Не хочу я с девушками. И книги эти мне не сдались, – огрызнулся Славик. – Книги мне отца не вернут.

– Но и ответ из прокуратуры его не вернет.

– Да знаю я! Но хоть доброе имя… Столько лет ждал, надеялся, верил, что Юрец станет милиционером и поможет… Ладно, дядя Коля, поеду я назад, поздно уже. Не буду больше вам мешать.

Уже на пороге снова повторил:

– Смотрите, дядя Коля, вы мне обещали. Как что узнаете – сразу телеграмму отбейте, я тут же примчусь.

Слово свое Славик сдержал: до конца августа у Губановых не появлялся.

В следующий раз он приехал только в сентябре.

– Ну почему? Почему? – негодовал он. – Полгода прошло, а до моего дела все руки не доходят? Как так может быть?

Николай Андреевич прекрасно понимал, «как так может быть». Но разве правильно требовать от молодого парня, чтобы он разбирался в тонкостях аппаратных игр? Если то, что рассказывают про Боронина, соответствует действительности, то он наверняка запросил дело, убедился, что там полно огрехов, и теперь ждет удобного момента для решающего выпада против следователя Полынцева и против милиции. Разумеется, уже проконсультировался с Комитетом, там ситуацию взяли «на карандаш» и тоже собираются использовать, когда им станет нужно. Однако объяснять все это Славе Лаврушенкову нельзя.

Тот визит стал необыкновенно тягостным. И последним. Славик злился, повышал голос, упрекал отца и сына Губановых в неправильных действиях, подозревал во лжи. Кончилось все тем, что они с Юрой крупно поссорились, и Славик сорвался и ушел. Юра после этого не спал всю ночь, и до самого утра Николай Андреевич слышал, как сын тихонько проходит на кухню, ставит чайник, а из-под двери тянет сигаретным дымом.

Юра долго переживал из-за этой ссоры и через какое-то время сказал отцу, что хочет съездить в Успенское.

– Не могу я так, пап. Я должен поговорить со Славкой, уладить все это… Ну за что он на меня злится? В чем я виноват? Или ты тоже считаешь, что я где-то неправильно поступил?

– Ты ни в чем виноват, сынок. Конечно, поезжай. Поговорите спокойно, разберитесь во всем. В конце концов, мы живем в той системе, в какой живем, другой у нас не будет, придется приспосабливаться. Постарайся объяснить это Славику. Он же неглупый парень, должен понять.

– Он мне не верит.

Николай Андреевич в тот момент поймал себя на недоброй и, наверное, не очень справедливой мысли: «Читал бы побольше книг – поверил бы. Когда мало знаешь, жизнь кажется простой и устроенной по четким понятным правилам. Чем больше читаешь, тем лучше понимаешь, что ничего простого и легкого в жизни нет. Все трудно, все больно, все сложно, и решения приходится принимать далеко не самые приятные. Тяжело, наверное, Юрке с таким другом, очень уж они разные».

Но вслух этого, конечно, не сказал, только похлопал сына по плечу:

– Поезжай. Ссора между друзьями – это нехорошо.

Юра выкроил время, съездил в Успенское. Вернулся молчаливый и расстроенный. Подробностей отцу не рассказывал, но было и без слов понятно, что разговор не получился и конфликт не улажен.