Книга Человек, который умер смеясь, страница 17 – Дэвид Хэндлер

— Артур, ты меня смущаешь.

— Да чего тут смущаться, это же правда. Ты всегда меня поддерживала, детка. Всегда. Это я все испортил.

Она сглотнула и отвела взгляд. Я решил, что он имеет в виду Трейси Сент-Клер.

— А когда-нибудь, — продолжил он, — я снова завоюю твое доверие, Конни. Это все, чего я хочу. — Он взял кусочек цветной капусты. — Как тебе Хоги? Он парень талантливый. Знаешь, у нас с ним много общего.

— Правда? — поинтересовался я.

— Ну да. Ты точно как я. Не даешь волю эмоциям. Прячешься за маской. Но я ее с тебя все равно сорву. Знаешь почему?

— Дайте угадаю… Потому что вы меня любите?

— Нуда.

Он потянулся сжать меня в объятиях. Я вздрогнул.

— Попался! — Он засмеялся.

Пришла Мария и объявила, что ужин подан.

— Нет, не так. Сколько тебе говорить, не «поода-а-ан», а скорее «под’н», — поправил ее Санни.

Она улыбнулась ему и повторила фразу с правильным бруклинским выговором.

— Вот так-то лучше, — ухмыльнулся Санни.

Он подошел к лестнице и позвал Ванду. Та спустилась босая, в тунике с разрезом до бедра и села с нами на одном углу огромного обеденного стола. На обед были жареный окунь, рис и пареные овощи.

Ванда ела торопливо, избегая встречаться взглядом с остальными.

Конни спросила меня, о чем мой роман.

— Давай лучше я расскажу, — вмешался Санни прежде, чем я успел ответить. — Он о смерти маленького семейного медеплавильного завода в Коннектикуте. Понимаешь, семья уже пять поколений им владеет, и теперь заводом управляет отец, но хочет, чтобы дальше управление взял на себя сын. А сын ни в какую. Потому что у них с отцом паршивые отношения, всю жизнь были паршивыми. И вот завод умирает, потому что умерла семья. Это все как… метафора смерти американской мечты. Я прав?

— Да, — сказал я. — Хорошо сказано.

— Вот видите? — Он заулыбался как гордый ребенок. — Не такой уж я неуч.

Ему казалось важным, чтобы я признал его умным. Наверное, все дело было в том, что он считал умным меня.

— А роман автобиографический? — поинтересовалась Конни.

— Отчасти.

— Твой старик управлял медеплавильным заводом? — спросил Санни.

— Мой старик управляет медеплавильным заводом.

— В Коннектикуте?

— В Коннектикуте.

— Чертовски хорошая история. Фильм бы хороший вышел. Этот парень умеет писать, это вам не шутки. Эй, Ванда, ты знаешь такого писателя Генри Миллера?

— Еще бы не знать, я ему как-то отсосала.

Конни в шоке распахнула глаза, но тут же сделала вид, что ничего не произошло, и взяла бокал.

— Эй, ты же знаешь, что я не люблю таких разговорчиков, — рявкнул Санни.

— Тогда не задавай таких вопросов.

— Это неприлично и по-хамски. Извинись перед матерью.

— Папа, мне в этом году сорок, я буду говорить как…

— Это не повод вести себя невежливо. Немедленно извинись или выйди из-за моего стола.

Ванда закатила глаза.

— Извини, мама.

— И перед нашим гостем, — добавил Санни.

— Да ничего страшного, — успокоил я его.

— Она извинится, Хоги, — резко оборвал меня он.

Ванда посмотрела на меня в упор.

— Простите, если вас это задело, — сказала она тихо.

Закрыв вопрос, Санни снова повернулся ко мне.

— Нов одном я с тобой не согласен. По-моему, американская мечта еще жива. У нас великая страна. Я начал с нуля, и смотрите, чего я добился. Разве это не аргумент?

— Но это вышло вам боком, разве нет? — мягко возразил я.

Санни нахмурился.